Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие - [29]

Итак, что же мы видим в «Обитаемом острове» и почему именно эту книгу у Стругацких я считаю самой достойной высокой похвалы?

Наконец-то фокальная точка — всевидящий автор и вот вы уже сразу чувствуете, как по-другому заиграли события и декорации книги. Это однозначно раскрепощает авторов, давая им возможность осуществлять одновременное движение сюжета в разных направлениях. Система имен в произведении в целом приемлемая, часть имен базируется на венгерском и албанском языках, но сильно в глаза это не бросается и не раздражает, как во многих других книгах Стругацких (вопрос эстетической оправданности применения таких имен как Рыба, Бегемот и Головастик в рамках серьезной научной фантастики оставим на совести авторов).

Но главное не это. Главное — наконец-то спустя семь повестей авторы возвращают нас в лоно классической научной фантастики, с присущим ей приключениям, альтернативными мирами, действием, сложным многоходовым сюжетом и интригой, по которой я уже истосковался.

Стругацкие прибегают к весьма изящным художественным декорациям и рисуют Саракш, планету с кислородно-азотной атмосферой в целом напоминающую Землю. При этом авторы не забывают расставить необычные акценты, которые хотя и никак не влияют на фабулу, но при этом раскрашивают книгу, что, безусловно, очень полезно для любого художественного произведения. Атмосфера планеты имеет необычно большую рефракцию, в результате чего у наблюдателя складывается впечатление, что ее поверхность вогнутая (линия горизонта уходит вверх). Слои атмосферы весьма плотные и непрозрачные, при этом постоянно фосфоресцируют, в результате чего ни главная, ни периферийные звезды становятся недоступными для визуального наблюдения с поверхности планеты. К Саракшу эта идея была применена Стругацкими исключительно из соображений сюжетного удобства, чтобы исключить необходимость инопланетного объяснения происхождения главного героя жителям планеты. На Саракше Стругацие даже делают небольшую, но достаточную для книги географическую и биологическую расстановку. Планету населяют два разумных вида: человекоподобные гуманоиды (представители которых практически неотличимы от землян… это странно, в это слабо верится, но фантастический жанр благосклонен к сюжетным допущениям, в конце концов это уже не первая и не последняя книга, где Стругацкие закладывают этот прием в самый фундамент фабулы) и киноиды, сюжетно-пассивные, которые заготовлены авторами для последующих книг трилогии и в «Обитаемом острове» практически не несут никакой идейной нагрузки.

Меня очень радует, что Стругацкие не решились повторить зловонную атмосферу «Трудно быть богом» в «Обитаемом острове». Цивилизацию Саракша можно охарактеризовать как вполне урбанистическую и технологически развитую (телефонная связь, телевидение, автомобили, железнодорожный транспорт и даже авиация и ядерные технологии).

Чувствующий себя Робинзоном Крузо на далекой планете, вечно улыбающийся когда нужно и когда не нужно Максим, хоть и предстает перед нами слегка малодушным, рефлексирующим о реакции родителей на его поступок, как участника ГСБ, юношей все же к середине книги «раскачивается» и занимает таки активную позицию в сюжете (чего очень не хватает героям других книг Стругацких).

Главный герой в целом вписан в тело произведения весьма гармонично, однако особых чудес ожидать не стоит. Максим — все равно остается типичным героем Стругацких: он странноватый, «смотрит жалостливым взглядом», остается «отрешенным» даже когда женщина берет его за одежду и начинает трясти. Чтобы успокоить кого-то он принимается ни с того ни с сего «во все горло петь подряд самые веселые из известных ему песен».

Структура книги представляется весьма цельной и логичной. Стругацкие не прибегают к наименованию каждой крошечной части сюжета. Странным представляется, пожалуй, лишь название «Террорист»: исходя из описанной авторами деятельности производимой выродками и Максимом это определение применять не совсем корректно и следовало бы прибегнуть к более адекватному названию — «Партизан» или «Подпольщик».

При всех положительных сторонах книги, она все равно остается «типично стругацкой». Миры, с которыми сталкиваются герои книги, конечно же, обязаны быть менее развитыми, чем те, откуда прибыли главные герои (Каммерер и Сикорски). Конечно же, куда ж без табуреток, кроватей-раскладушек, курения и алкоголя… даже на далекой планете Саракш пьют пиво и водку. Казалось бы, я давным-давно уже должен был бы привыкнуть к этому, ведь это повторяется из книги в книгу, но я не могу. Правда, не могу.

Атмосфера хоть заметно более красочна, по сравнению с другими книгами, все же местами остается художественно нелицеприятной. «Шоссе, очень грязное, с глубокими безобразными колеями, с торчащими обломками бетонного покрытия, дурно пахнущее и очень, очень радиоактивное», «смрадное», «облепленное грязью», «зараженный перекресток», «волна смрада», «тухлая радиоактивная жижа», «зловонный пустырь», «стены были покрыты плесенью и трещинами», «баба под конец расклеилась», «озаренная нездоровым гнойным светом» (едва ли такое прилагательное вообще можно применять к слову свет), «захарканные стены», «посередине площадки ведро с помоями», «Перестань орать, сволочь… хлипкая дрянь» «заткни ему пасть», «Воняло потом, грязью, парашей. Табачный дым ел глаза».