Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие - [28]

В прочем, есть в этой повести две вещи, которые все же меня радуют. Наконец-то в ней нет коттеджей, и никто не говорит сиплым голосом. Любопытным с философской точки зрения можно назвать дискуссию по-стругацки о насекомых и хордовых третьей главы. Здесь есть хоть капелька того, над чем можно призадуматься любуясь.

К сожалению что-либо еще в этой книге сложно похвалить. Эта повесть не имеет отношения не только к научной, но и даже к фантастике вообще. Как и предыдущая книга, это всего лишь сюрреалистическая философия в замкнутом пространстве на тему влияния «контракции на вкусовые и магические свойства субстанций» и нелепых рассуждений о многовековой дружбе «спрутов и людей»… Если в «Понедельник начинается в субботу» декорации от главы к главе хоть как-то менялись, здесь все словно происходит в абсолютной пустоте. Высмеивать бюрократию и блистающих остроумным невежеством псевдоученых, дело весьма занятное и ему вполне можно было бы выделить несколько абзацев произведения, но растягивать их на всю книгу, на мой взгляд, эксперимент более чем рискованный. Именно из-за этого сюжет теряет развитие, динамику и красочность.

Цитата, которую я приводил в основном обзоре творчества Стругацких, в полной мере относится именно к этому произведению. И я с Вашего позволения, повторю ее здесь. «Как бы свежа, неожиданна, увлекательна ни была та или иная идея, но если вокруг нее нет столкновения характеров, нет четкой социальной расстановки борющихся сил, а отсюда — нет и ярких приключений, сюжетных неожиданностей, интерес молодых читателей, да и не только молодых, разбужен в полной мере не будет. К сожалению, у наших фантастов приключения носят сугубо служебный, головной характер, они явно выдуманы в кресле, а не навеяны бурей борьбы, либо приключений просто нет. Нельзя же, действительно, считать приключениями то, что происходит в избушке на курьих ножках…» ( М. Ляшенко, 1965/Лит. Россия).

«Сказка о тройке» еще более занудна и тосклива, чем «Понедельник начинается в субботу». Если в жилинском цикле, при наличии многих слабых мест, в целом книги можно было все еще читать хоть с каким-то интересом, то «Сказка о тройке» — тот случай, когда продолжение лучше было бы просто не писать. Как и «Второе нашествие марсиан» это творение очень разочаровывает. Читать «Сказку о тройке» невероятно тяжело, она абсолютно не затягивает, не заставляет сопереживать героям. Если «Второе нашествие марсиан» было хотя бы маленькой по размеру повестью, то это произведение заметно больше и тем более досадным становится эффект от прочтения — хочется, чтобы она уже закончилось, но нет, здесь целых девять глав, одна другой скучнее.

На мой взгляд «Сказка о тройке» — одно из худших произведений Стругацких.

ПОНРАВИВШИЕСЯ ЦИТАТЫ:

«История человеческого племени хранит на своих страницах немало позорных свидетельств варварства и недомыслия. Грубый невежественный солдат заколол Архимеда. Вшивые попы сожгли Джордано Бруно. Оголтелые фанатики травили Чарлза Дарвина, Галилео Галилея и Николая Вавилова…»

«Обитаемый остров» 1969

(8/12)

Классическое произведение Стругацких. На мой взгляд, лучшая книга авторов

Читая две предыдущие повести закрадывается сомнение, что затянувшийся творческий кризис Стругацкими все же будет преодолен, однако авторы все же делают это, приступая к новому этапу своего творчества так называемой «Трилогии Максима Каммерера». «Обитаемый остров» является первой частью, в которую, помимо нее, входят последующие повести «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер». Она единственная из всех трех, где повествование ведется от лица всевидящего автора и уже этим она мне наиболее симпатична и ценна. Как и «Улитка на склоне», «Обитаемый остров» считается каноническим произведением Стругацких, и поэтому к ее рассмотрению я подойду с максимальной детализацией.

Считается, что идея романа зародилась у братьев 12 июня 1967 года, когда в рабочем дневнике Бориса Стругацкого появляется запись: «Надобно сочинить заявку на оптимистическую повесть о контакте». Следует отметить, что «контакт» в результате оказался не очень-то оптимистичный, но зато само произведение благодаря усилиям авторов наконец-то получилось достойным моей высочайшей оценки. Следует отметить, что все это происходит в весьма тяжелый период для Стругацких, когда «Сказка о Тройке» была отвергнута издательствами и авторы делали попытки открыть второе дыхание в своем творчестве и нужно признать, открыть его им все же удалось.

Несмотря на то, что в целом произведение, на мой взгляд, получилось весьма взвешенным и полноценным, цензура по-прежнему оказалась весьма жесткой к авторам. Скажем в издательстве «Детгизе» Стругацким посоветовали сократить повесть (что мне кажется весьма вредным требованием само по себе и явно не улучшило бы произведение, напротив загнало бы его в плен ошибок, допущенных в предыдущих работах), убрать натурализм в описании войны и уточнить роль Странника. И даже когда требования были выполнены, после выхода журнального варианта в адрес авторов посыпались доносы и прямые обвинения в антисоветчине, что привело к тому, что в июне 1969 года рукописи в «Детгизе» были изъяты. Суть претензий цензуры сводилась к требованию убрать все намеки на реалии отечественной жизни и прежде всего — русские имена. Таким образом, Максим Ростиславский превращается в Максима Каммерера, Павел Григорьевич в Рудольфа Сикорски. Когда же с отменой цензуры Стругацкие получили, наконец, возможность вернуть героям изначальные имена, они, конечно же, решили этого не делать, поскольку эти изменения пришлось бы вносить и в последующих произведениях о Максиме. Внимание цензуры к таким деталям как имена героев я нахожу весьма забавным, ибо, я не поленился подсчитать, что во всей книге «Обитаемый остров» фамилия Максима озвучивается всего пять раз, да и то, в контекстах, когда без использования фамилии вполне можно было бы обойтись вовсе. Через пять месяцев после сдачи рукописи с исправлениями в цензурное управление Главлита было получено разрешение на издание. Книга появляется на полках магазинов зимой 1971 года. Однако после этой публикации выход книжных изданий Стругацких фактически прекращается почти на целое десятилетие.