Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие - [27]

«Первой же разумной акцией этих мифических марсиан был бы выпуск новых, своих марок»… Со времен «Понедельник начинается в субботу» Стругацкие впервые пытаются шутить. Что можно сказать? Такая ироничная мысль едва ли могла бы прийти в голову Герберту Уэллсу, только филателисту Борису Стругацкому. Возможна такая ирония в середине прошлого века и вызывала смех… Единственные шутки, которые могут вызвать улыбку в наши дни из всей повести это разве что сарказм о банде амазонок в середине произведения и ирония об Артемиде, «которая всегда заботилась о сохранении фигуры гораздо больше, чем о сохранении семьи».

«Второе нашествие марсиан», пожалуй, самое яркое олицетворение принципа построения сюжетов Стругацкими. Идеальная возможность для меня показать на конкретном примере, что именно мне не нравится в этом подходе. Это одна из самых маленьких по объему повестей и оттого сила этого примера становится тем очевидней. Итак, постарайтесь это осознать, ибо я разложу мою мысль до мельчайших деталей, чтобы дать вам понять суть моих критических замечаний. Действие повести начинается с чрезмерно длинной экспозиции, она тянется и тянется, и нет ей ни конца, ни края. Обычно такое могут позволить себе лишь авторы, пишущие огромный роман в трех томах, но здесь речь идет о крошечной повести, а авторы все тянут и тянут эту экспозицию. Предзнаменование наступает очень поздно, когда читатель уже почти начинает терять терпение его дождаться и уже хочет прекратить читать книгу. Завязка и конфликт при этом могут и вовсе не наступать. Действие нарастает с недостаточной быстрой и при отсутствии явной, острой интриги. Кризис и кульминация, в привычном их понимании, почти не наступают, поэтому и нисходящее действие часто вовсе не требуется. Далее остается всего пара страниц на крошечную развязку. Отсюда и произрастает вся сложность получения удовольствия от прочтения. Мне, как читателю, так хочется его получить, а взяться то ему не откуда.

В одном из интервью сам Борис Стругацкий вспоминал и честно признавался, что официальная критика «Второе нашествие марсиан» «раздолбала». Прочитав книгу (если у вас осталось еще к тому какое-то стремление) вы сами поймете почему. Это не серьезный литературный труд, это крошечный эксперимент, не выдерживающий не то что серьезной, но даже поверхностной критики. На мой взгляд, это одна из худших работ Стругацких.

«Сказка о тройке»

(4/12)

Вольное продолжение повести «Понедельник начинается в субботу», которое вполне можно было бы и не писать вовсе

Первоначально предполагалось, что повесть будет напечатана с помощью издательств «Детская литература» и «Молодая гвардия», однако вскоре после написания выяснилось, что оба дают отказ (и, дочитав мой обзор повести до конца, вы поймете почему). Как и «Улитка на склоне», «Сказка о тройке» имеет два различающихся варианта текста. Первоначальный («Сменовский»), опубликованный в журнале «Смена» лишь в 1987 году и второй — сокращенный («Ангарский»), для альманаха «Ангара» напечатанный в 1968 году (также публиковалась за границей в журнале «Посев»). В данном эссе я рассматриваю первый вариант, как более художественно полный и объемный, так как второй по строгому распоряжению редакции «Ангары» был специально «подогнан авторами под объем».

Итак, «Сказка о тройке» снова пишется Стругацкими от первого лица, что обрадовать меня, как вы понимаете, конечно же, не может. Снова нескончаемые «сказал я», «сказал я», «сказал я», а говорить о зажатости фабулы в данном случае и вовсе не приходится, ибо ее почти нет, как нет и фантастической интриги, в ее привычном представлении. С самых первых глав читателю становится понятно, что произведение это весьма скучное и занудное, что так не характерно для сказок в целом и так характерно для сказок именно Стругацких. Снова мозолят глаз досадные чрезмерные повторы, которые возможно авторы и решили добавить для внесения иронии, однако читается это весьма не высоколитературно. «Лавр Федотович кончил и сел, и все мы сели», «Выбегалло встал. Выбегалло любезно осклабился. Выбегалло прижал правую руку к сердцу. Выбегалло заговорил», «Меня поняли, едва я упомянул о Бреме. Мне сказали, чтобы я замолчал. Мне сказали, чтобы я заткнулся и не мешал. Мне сказали, что я молодец и мне тут же сказали, что будет лучше, если я уйду». Герои снова «испускают сильный запах коньяка» (да, да, коньяк у Стругацких пьют даже сказочные персонажи), опять курят «делая по две затяжки», от действующих лиц опять «пахнет водкой и луком», председатель Тройки снова «щедро одаривает всех папиросами». Впрочем, все это, как вы уже поняли, привычно для творчества братьев, но куда еще ужаснее смотрится фраза «мы неожиданно наткнулись на Романа с товарищем Ириной». Не знаю, как вас, но меня всегда передергивает, когда я читаю обращение, товарищ, направленное к женщине. А ТПРУНЯ? Тройка По Распределению и Учету Необъяснимых Явлений. Да, такую аббревиатуру вам едва ли вам удастся встретить где-то кроме творчества Стругацких.

Если в предыдущей повести весьма сильно чувствуется влияние младшего брата Бориса с темой филателии, то в «Сказке о тройке» отчетливо ощущается напор пера старшего из братьев, Аркадия. Японизация пронизывает эту повесть больше, чем другие работы. Да, читать можно, но это отталкивает («В деревне Хигасимихара на острове Цудзукидзима», «Набэсима Тосикагэ» «Икусадако»…)