Жук золотой - [98]
Приятная истома разливалась по телу, я вытянул ноги и закрыл глаза. И сразу вспомнил, как чуть не замерз зимой в тайге несколько лет назад. Я тогда учился в пятом или шестом классе и, как все пацаны в деревне, ставил петли на зайцев. В тот раз в петле оказался раненый, полуживой зайчишка. Невозможно забыть, как он закричал при виде меня, своего мучителя. Он кричал как ребенок… Зайца я затолкал за пазуху и решил нести его в деревню. Прыгать зверек не мог. Стальной проволокой петли у него перетянуло лапку. Не буду долго рассказывать, как я заблудился в тайге. Никакого бурана не было. Выбился из сил и уснул под деревом. Меня спас Шамиль Мангаев, брат Хусаина. Его послала мама, обеспокоенная моим долгим отсутствием. Братья Мангаевы знали, где я ставлю петли на зайцев.
Ощущение счастья, тепла и покоя было абсолютным. Таким же, какое было испытано мною тогда, на охотничьей тропе. Запомнилось на каком-то зверином уровне. Тогда я, конечно, ничего не понял. Но сейчас я знал твердо: я замерзаю. Уже ничего не хотелось делать. Ни костер разводить, ни откапываться из снега, который постепенно заносил мои ноги, вытянутые из шалашика. И даже маминых пирогов с молоком уже не хотелось. Хотелось спать, спать, спать… Сомбреро! Как же я мог забыть про шляпу?! Я зашевелился, отряхивая снег, потянул за веревку, привязанную к поясу. Веревка не сразу, но поддалась. И тут я увидел сомбреро. Вернее то, что осталось от шляпы. Какой-то комок бесформенной массы, расползшийся и безобразный, уже покрытый льдом. В метель, утверждают таежники, замерзнуть нельзя. Очень сильная оттепель, мокрый ветер вперемежку с липким снегом. Не знаю, мне казалось, что я замерзаю.
В тот момент, когда я нашел свою несчастную шляпу, я расхохотался. Во все горло! И тут мне показалось, что в снежном мареве, далеко на берегу, мелькнули огоньки. Ну да, конечно! Как же я мог забыть! Недалеко отсюда, не больше чем в двух километрах, начинался поселок Ситцевый. Рабочий поселок перед портом Маго. То есть я фактически дошел. Я бросился прямо на огоньки, оставив лыжи и палки. Комок шляпы телепался за мной. Не было времени отвязывать веревку. Только рюкзак с костюмом не забыл закинуть за спину. Откуда и силы взялись! Скоро я был на дороге и увидел фару пробирающегося мне навстречу мотоцикла. Дядя Вася Забелин, наш воспитатель, вместе с Хусаинкой и Бурыхой двигались навстречу. Мама, встревоженная отсутствием контрольного звонка – так договорились, позвонила директору интерната Маеру. Тот выслал гонцов мне навстречу.
В истории с ковбойской шляпой был замечательный конец. Тамара Спиридоновна, узнав о погибшем в метели сомбреро, послала домой своего мужа Вольта Васильевича. Они жили рядом со школой. Весельчак и балагур – он играл в духовом оркестре на трубе и, как и мой отец, работал капитаном – Вольт быстренько сбегал домой и принес свою фетровую шляпу черного цвета. Так я появился на школьном балу. Почти в самом конце его. Эффект был потрясающим. Шляпа была большевата и поэтому пришлось ее сдвинуть на затылок. Полуночный, слегка скучающий, ковбой. Сталинка, за которой я безответно начал как раз ухлестывать, подошла ко мне. Она была в костюме Снежной Королевы, из сказки Андерсена. Хотела выглядеть холодной и недоступной.
Объявили белый танец. Она сказала:
– Ну что, ковбой, потанцуем?!
Я с прищуром посмотрел на нее. И лениво ответил:
– Я уже обещал… Аньке Замираловой.
Анька, круглая и краснощекая, бегала по залу в костюме Солохи – гоголевской героини. Сталинка захохотала и сдвинула мою фетровую шляпу с затылка на лоб:
– Вот так будет лучше, Саня!
После школьного бала я провожал ее домой.
Говорили о моих любимых поэтах, я читал свои стихи. Я уже точно знал, что буду поэтом. В крайнем случае писателем. В моем тогдашнем рейтинге писатели ставились ниже поэтов.
До одури целовались в теплом подъезде их двухэтажки, построенной из толстого бруса. А потом, когда ее родители легли спать, сидели на кухне и пили холодное шампанское. Помните, прохладные пузырьки лопаются у вас в горле?
А как бесновался на улице ветер…
Как снежная крупа, очередями, била в стекло!
Сталинка шептала, прикусывая мне мочку уха: «Я Герда… А ты мой Кай. Хочешь, я достану у тебя из сердца кусочек льда?»
Не могла выйти из образа.
Наговаривала на меня.
И на себя тоже.
Никакого льда в ту ночь в моем сердце не было.
Скоро стало ясно, что быть моей сестрицей у нее тоже никак не получится. У Сталинки были сильные губы и упругие груди.
Целовались уже по-настоящему. Не ударяясь зубами о десны.
Она спала на диване.
А я рядом – прямо на полу, на постеленном тулупчике.
В костюме американского ковбоя.
Шляпа Вольта Васильевича лежала рядом.
До утра Сталинка высовывала руку из-под одеяла, а я, в ответ, тянул свою. Где-то в темноте они встречались.
Кай и Герда.
А циклон все шел и шел из лимана. Бесновался, рычал и плакал.
И, казалось, стучался уже не только в окна и двери.
А прямо в наши души.
Я тогда думал, что ему не будет конца.
Мама
Моя мама была острой на язык. Скажет – как припечатает.
Когда история с фарцовкой стала достоянием деревенской общественности, никто особо не удивился. И уж не возмутился точно. С японцами менялись все, у кого была такая возможность.
Две повести московского прозаика Александра Куприянова «Таймери» и «О! Как ты дерзок, Автандил!», представленные в этой книге, можно, пожалуй, назвать притчевыми. При внешней простоте изложения и ясности сюжета, глубинные мотивы, управляющие персонажами, ведут к библейским, то есть по сути общечеловеческим ценностям. В повести «Таймери», впервые опубликованной в 2015 году и вызвавшей интерес у читателей, разочаровавшийся в жизни олигарх, развлечения ради отправляется со своей возлюбленной и сыном-подростком на таежную речку, где вступает в смертельное противостояние с семьей рыб-тайменей.
«Истопник» – книга необычная. Как и другие произведения Куприянова, она повествует о событиях, которые были на самом деле. Но вместе с тем ее персонажи существуют в каком-то ином, фантасмагорическом пространстве, встречаются с теми, с кем в принципе встретиться не могли. Одна из строек ГУЛАГа – Дуссе-Алиньский туннель на трассе БАМа – аллегория, метафора не состоявшейся любви, но предтеча её, ожидание любви, необходимость любви – любви, сподвигающей к жизни… С одной стороны скалы туннель копают заключенные мужского лагеря, с другой – женского.
Размеренную жизнь ультраортодоксальной общины Бостона нарушил пятнадцатилетний Эзра Крамер – его выгнали из школы. Но причину знают только родители и директор: Эзра сделал фотографии девочки. И это там, где не то что фотографировать, а глядеть друг другу в глаза до свадьбы и помыслить нельзя. Экстренный план спасения семьи от позора – отправить сына в другой город, а потом в Израиль для продолжения религиозного образования. Но у Эзры есть собственный план. Симоне Сомех, писатель, журналист, продюсер, родился и вырос в Италии, а сейчас живет в Нью-Йорке.
Решили похитить богача? А технику этого дела вы знаете? Исключительно способный, но бедный Рамеш Кумар зарабатывает на жизнь, сдавая за детишек индийской элиты вступительные экзамены в университет. Не самое опасное для жизни занятие, но беда приходит откуда не ждали. Когда Рамеш случайно занимает первое место на Всеиндийских экзаменах, его инфантильный подопечный Руди просыпается знаменитым. И теперь им придется извернуться, чтобы не перейти никому дорогу и сохранить в тайне свой маленький секрет. Даже если для этого придется похитить парочку богачей. «Украсть богача» – это удивительная смесь классической криминальной комедии и романа воспитания в декорациях современного Дели и традициях безумного индийского гротеска. Одна часть Гая Ричи, одна часть Тарантино, одна часть Болливуда, щепотка истории взросления и гарам масала.
В Германии стоит аномально жаркая весна 2018 года. Тане Арнхайм – главной героине новой книги Лейфа Рандта (род. 1983) – через несколько недель исполняется тридцать лет. Ее дебютный роман стал культовым; она смотрит в окно на берлинский парк «Заячья пустошь» и ждет огненных идей для новой книги. Ее друг, успешный веб-дизайнер Жером Даймлер, живет в Майнтале под Франкфуртом в родительском бунгало и старается осознать свою жизнь как духовный путь. Их дистанционные отношения кажутся безупречными. С помощью слов и изображений они поддерживают постоянную связь и по выходным иногда навещают друг друга в своих разных мирах.
У героини романа красивое имя — Солмарина (сокращенно — Сол), что означает «морская соль». Ей всего лишь тринадцать лет, но она единственная заботится о младшей сестренке, потому что их мать-алкоголичка не в состоянии этого делать. Сол убила своего отчима. Сознательно и жестоко. А потом они с сестрой сбежали, чтобы начать новую жизнь… в лесу. Роман шотландского писателя посвящен актуальной теме — семейному насилию над детьми. Иногда, когда жизнь ребенка становится похожей на кромешный ад, его сердце может превратиться в кусок льда.
Книга Р.А. Курбангалеевой и Н.А. Хрусталевой «Истории из жизни петербургских гидов / Правдивые и не очень» посвящена проблемам международного туризма. Авторы, имеющие большой опыт работы с немецкоязычными туристами, рассказывают различные, в том числе забавные истории из своей жизни, связанные с их деятельностью. Речь идет о знаниях и навыках, необходимых гидам-переводчикам, об особенностях проведения экскурсий в Санкт-Петербурге, о ментальности немцев, австрийцев и швейцарцев. Рассматриваются перспективы и возможные трудности международного туризма.
После восемнадцати лет отсутствия Джек Тернер возвращается домой, чтобы открыть свою юридическую фирму. Теперь он успешный адвокат по уголовным делам, но все также чувствует себя потерянным. Который год Джека преследует ощущение, что он что-то упускает в жизни. Будь это оставшиеся без ответа вопросы о его брате или многообещающий роман с Дженни Уолтон. Джек опасается сближаться с кем-либо, кроме нескольких надежных друзей и своих любимых собак. Но когда ему поручают защиту семнадцатилетней девушки, обвиняемой в продаже наркотиков, и его врага детства в деле о вооруженном ограблении, Джек вынужден переоценить свое прошлое и задуматься о собственных ошибках в общении с другими.