Жубиаба - [5]
— Ты научишь меня, да?
— Ну конечно, научу.
Мальчик бегал с поручениями к возлюбленным Зе Кальмара и защищал его от нападок.
— Он — мой друг. Чего вы сами не скажете ему все в глаза? Небось духу не хватает?..
Зе Кальмар был завсегдатаем сборищ у дверей Луизиного дома. Он появлялся, щеголяя своей развинченной походкой, призванной подчеркнуть его независимость, садился на корточки и закуривал дешевую сигарету. Он молча выслушивал истории и случаи, которые рассказывались собравшимися, не вмешивался в споры, и только если чей-то рассказ производил уж слишком большое впечатление на слушателей, Зе Кальмар давал сигарете отдых, заложив ее за ухо, и изрекал:
— Гм… Ну, со мной однажды еще и не такое приключилось…
И далее следовала совершенно неслыханная история, разукрашенная всевозможными подробностями, дабы ни у кого не возникло сомнения в ее правдивости. Если все же он видел в чьих-то глазах ясно выраженное недоверие, Зе Кальмар ничуть не обижался:
— Не верите, спросите у Зе Счастливчика, он тогда со мной был…
Всегда был кто-то, кто был с ним. Всегда находился очевидец, который не даст соврать. И ко всем заварухам, случавшимся в городе, Зе Кальмар, судя по его рассказам, имел непременное касательство. Стоило только начаться разговору о недавнем преступлении, как Зе Кальмар прерывал беседующих:
— Я как раз был неподалеку…
И он выкладывал свою версию происшествия, по которой его участие в нем всегда предрешало исход событий. Однако если приходилось, он и вправду умел за себя постоять. Лоуренсо-трактирщик может подтвердить: у него на физиономии два шрама от ножа Зе Кальмара. Подумать только, этот паршивый испанец захотел вышвырнуть парня из своего заведения! Каброши, приходя в восторг от похождений Зе Кальмара, пожирали его пламенными взорами. Их сердца таяли, покоренные его ленивой поступью завзятого бездельника, его славой смельчака и забияки, его неотразимой манерой, рассказывая, доверительно обращаться к слушателям, напоминая им сходные случаи из их собственной жизни; они жадно ловили его взгляд, улыбку чувственного рта и окончательно теряли головы, когда их кумир начинал петь под гитару.
Едва очередной рассказчик заканчивал свою историю и на секунду воцарялось молчание, как одна из каброшей тут же спешила с просьбой:
— Спойте, сеньор Зе, уважьте народ…
— Да нет, девушка, к чему мешать такой интересной беседе, — прикидывался он скромником.
— Ну, не ломайся, Зе, пой…
— Да я и гитару оставил дома…
— Не беда… Балдо принесет…
Антонио Балдуино только этого и ждал и мчался со всех ног к лачуге Зе Кальмара. А тот все заставлял себя упрашивать:
— Я сегодня не в голосе… Пусть девушки меня простят…
Теперь уже все хором его уговаривали:
— Ну, спой, Зе…
— Ну хорошо, но только одну-единственную…
Но, конечно, за одной единственной следовало много других: тираны[11], коко[12], самбы, песни любовные, песни печальные до слез и приключенческие ABС — они больше всего нравились Антонио Балдуино:
Зе пел о разбойнике Лукасе да Фейра, любимейшем герое Антонио:
Слушатели шепотом комментировали:
— Ну и смельчак этот Лукас…
— Говорят, он ни разу не промахнулся…
— И добрый, говорят, был человек…
— Добрый?
— А что? Он только богачей грабил, а награбленное отдавал бедным…
— Ну, слыхал?
— И по части женского пола был силен…
Дойдя до этого места, Зе Кальмар победительным взором окидывал столпившихся каброшей и дарил им одну из своих неотразимых улыбок. Девушки взирали на него с обожанием, словно перед ними был сам Лукас да Фейра собственной персоной, а парни, глядя на них, покатывались со смеху. А дальше говорилось о верности разбойника своему слову и о его горделивой отваге:
Но наступала минута, когда голос Зе Кальмара обретал особую звучность, а взгляд становился особенно томным. Так было, когда начинались куплеты на букву У:
