Жребий вечности - [129]

36

Над горами Северной Италии связной «Хейнкель-111» швыряло, как оставшийся без руля и парусов челнок, и Скорцени свирепо посматривал то в иллюминатор, то в сторону кабины пилота. Он приглушал в себе страстное желание выхватить пистолет и заставить летчика прекратить это уродование духа и тела самым решительным образом, используя любую подвернувшуюся равнину.

– Нашу слишком затянувшуюся подготовку к визиту спокойно можно было отложить до еще более лучших времен, – на ухо ему прокричал Родль, переносивший подобные болтанки со стойкостью бывалого пирата. – Если так пойдет и дальше, на виллу Муссолини нас доставят в совершенно непотребном виде.

– Если только доставят, – проворчал Скорцени. – Все кончится тем, что я заставлю пилота спикировать прямо на резиденцию дуче в этой его чертовой Рокка делле Каминате. Я верно произношу название, дьявол меня расстреляй?

– С итальянской певучестью.

– Теперь главное не сфальшивить относительно «итальянской певучести», – еще более грозно прорычал Скорцени, как только «хейнкель» остановил свое падение в образовавшуюся над каким-то горным озерцом воздушную яму.

Свой визит в Италию Скорцени откладывал, сколько мог. У него не возникало абсолютно никакого желания вновь встречаться с Муссолини – людей такого склада характера и такой мнительности он попросту не терпел. Но пока Отто возился с двойником Гитлера, представляя Имперскую Тень первой фрейлейн рейха, дуче вновь обратился к Гитлеру с целой связкой всяческих просьб о финансовой, военной и дипломатической поддержке и среди прочего напомнил, что уже давно приглашает в гости своего спасителя. И что было бы крайне невежливо и негостеприимно с его стороны не принять у себя с надлежащими почестями первого диверсанта рейха, «руководителя операции, которая вернула Италии надежду».

Зачитывая ему эти слова, выписанные кем-то в штабе Верховного главнокомандования вермахта из официального приглашения, Кальтенбруннер поиграл презрительной улыбкой. «Оказывается, единственная надежда Италии – Бенито Муссолини. Вот в чем трагедия миллионов потомков гордых римских легионеров!»

– Но ведь никакой иной надежды наши политики ей не подарили. Сама же эта страна рожать новых дуче уже не способна.

– Устала?

– Историческое бесплодие.

– Но учтите, что теперь там вся надежда на вас, господин обер-диверсант. – Кальтенбруннер еще явно не успел поглотить свою ежедневную норму коньяку, поэтому пока что сохранял некое подобие юмора. Точной дозы его никто не знал. Под столом у него всегда стояла целая батарея бутылок. Зато всяк входящий знал, что чем больше обергруппенфюрер выпивал, тем он становился мрачнее и, как это ни странно, вдумчивее. Сотрудники старались заходить к начальнику Главного управления имперской безопасности в те часы, когда он основательно «утолял жажду». Только тогда он и готов был спокойно выслушать любого из них, что на трезвую голову давалось ему с трудом.

– Приглашение Муссолини поддержал и Карл Вольф – высший фюрер СС и полиции в Италии. Причем сделал это через Гиммлера. Отношение рейхсфюрера к Вольфу вам известно[70]. В общем-то Вольф прав: появление в ставке Муссолини «самого страшного человека Европы» должно поднять дух его гвардейцев. Напомнить итальянцам, что в Берлине об их дуче все еще помнят.

– Все еще, – хмыкнул Скорцени.

– К тому же лишний повод хоть чем-то занять надоедливую итальянскую прессу. Все остальное вам известно. Заодно проинспектируете своих коллег из диверсионного отдела итальянской службы безопасности, тогда ваша поездка никому не покажется увеселительной прогулкой.

Уже завершая этот разговор, Скорцени вдруг вспомнил, что, кроме виллы Муссолини, в Италии есть еще и вилла «Орнезия», в которой хозяйничает княгиня Мария-Виктория Сардони. И что было бы непростительным разгильдяйством не воспользоваться хоть какой-то возможностью побывать там. Когда он сказал об этом Кальтенбруннеру, тот дважды грузно отмерял шагами расстояние от письменного стола к двери и обратно.

– Старательно скрываете от меня, что тайно создаете в Италии свою базу, свою агентурную сеть, подпольное лежбище, способное приютить вас после войны?

– Только не в тайне от вас, обергруппенфюрер. Эта берлога понадобится не только нам обоим, но и многим другим патриотам рейха.

– Кто бы мог предположить, что придется заботиться и о таких пристанищах? – примирительно сказал Кальтенбруннер. – Причем делать это уже сейчас. Когда вернетесь, я должен получить всю возможную информацию о вилле и ее хозяйке. Как ее там?

– Княгиня Сардони.

– Не нервничайте, Скорцени, все равно мне вряд ли удастся предстать перед ней достойным соперником.

* * *

На посадочную полосу Скорцени и Родль вышли, пошатываясь, словно только что спустились с покоренной вершины. Для того чтобы понять, как прекрасна земля, нужно, оказывается, побывать на небе. Чистый воздух, спасительная твердь под ногами, горный ветерок, гонявший по аэродрому охапки рано пожелтевших листьев; солнце – нежаркое и ласковое, как улыбка любящей женщины.

– Италия – это все еще Италия, – предстал перед ними тучный багровощекий оберштурмбаннфюрер, решивший поразить Скорцени оригинальностью доклада. – Несмотря на все усилия англо-американцев.