Жлобские хроники - [8]
Глава 3
— Вот он! — ликующе вскричал Болтун, первым выкатившись из щели на ровную поверхность Сладкого плоскогорья.
Я осторожно высунулся наружу, посмотрел сначала налево, потом направо — так, кажется, всегда учили — а затем прямо. В самом деле — вот он.
Слава богам, соль создающим!
Слава неслышам, цветки завалющим!
Светиться красным нутро у него!
Марица будет моя!
Ого-го, ого-го, ого-го!
Эх-ма, жалко, что стихи никому не нужны. Не ценят людишки искусство словосплетения, не видят, какой поэт у них в Семье пропадает. Но ничего, вот когда я стану Стариком, то сначала в Семье, а потом, когда дорасту до бюрочлена, то и во всей Долине, а чуть позже, когда буду Говорящим Волю Богов, то и во всем мире стихи станут государственным языком. Вот так. Ну а как же им не стать, если я буду изъясняться с чадами своими только красиво:
“Мне боги сказали, что ничего не прислали”.
Вот ведь как в жизни бывает, чудеса, да и только. Встречается обычная женщина с обычным мужчиной. Ничего особенного. И вдруг, смотрите и падайте ниц! Рождается у них Ребенок. Нет, так не бывает. Папаня у меня что-то совсем блеклый был, никакой. Нора — водопад — нора, иногда с друзьями на рыбалку или охоту, но опять же в соседнюю нору. Как говориться, чего тут уметь, отламывай да соси. Нет, не папаня был мой папаня. Думаю я, что без бога какого здесь не обошлось. Обернулся Кто-то папулечкой моим, да и к мамулечке моей подвалил, когда законный папулечка отламывал да сосал! И вот что еще думаю. Не может бог так просто взять и прикинуться человеком, не по закону это, нет, не по закону. Сдается мне, что собрался Совет Богов… нет… не просто Совет, а Верховный Совет Верховных Богов и постановил послать…
— Дерьмо! — Одноглазый беспардонно прервал мои мысли. Просто возмутительно, до чего нечуткими бывают люди.
— Что дерьмо, что дерьмо? Вот он лежит себе — нас ждет. Вокруг ни души. Резко встали и пошли, — Ух, ты, опять стихи.
— Дерьмо, говорю, лежит. Видишь? И сдается мне, что это не просто дерьмо, а дважды дерьмо. Дерьмовей некуда. Как по-твоему, чье оно, Скок?
— Птичье, чье-чье. Сам не видишь, что ли?
— А запах?
— Что запах?
— Ужасный запах, — встрял Болтун.
Последовавший за этим долгий и скучный диспут двух специалистов и одного дилетанта тактично опускаю, дабы не засорять ваши головы совершенно не нужными особыми знаниями.
— … ну ладно, ладно, сам вижу, что прожилки красные. Сдаюсь. Не знаю. Да мне и плевать!
Страсть как не люблю показаться невеждой. Люди же не понимают, что я не знаю только вот этого, а остальное-то ведь все знаю. А они что решат? “А, Скок-то даже и в этом ни бум-бум. Фу-у-у…”
— Все, встали и пошли. Да смотрите не вляпайтесь, — красиво отомстил я.
— Скок, это крысиное дерьмо.
— А! — вскрикнул Болтун и умер.
— Ну и зараза же ты, Одноглазый! — сказал я, пинком оживляя торопыгу. — Нет, чтобы мягко подвести собеседника к самому важному и страшному, а он о черти чем: “чье дерьмо, чье дерьмо”. Нет, нечуткий ты, Одноглазый, к другим людям, ой, нечуткий. Инвалид, что с тебя возьмешь.
Я досадливо поморщился, еще раз пнул Болтуна, дождался стона и продолжил:
— Ну и шутки у тебя, замечу. Шутить-то надо весело, легко. Чтобы людям от твоих шуток радостно становилось. Настоящая шутка она работать и жить помогает, а твоя? Ну, откуда ты можешь знать, как что-то выглядит у крысы? Где это ты в Долине видел крысу? Сказки, Одноглазый не оживают. Детей заведи себе, и пугай их, если слушаться не будут, а меня не надо! Я и так послушный. О чем бы себя не попросил, все всегда себе сделаю. Если не сделаю, то хоть постараюсь.
— Перестань, Скок. В то время, как ты драл глотку на Совете, решая пускать или не пускать в Долину семью Черноспина, я разговаривал с ними. Ты хоть знаешь, почему они пришли к нам? — что-то не похоже было, что Одноглазый вот-вот громко заржет, хлопнет меня по плечу и завизжит противно: ”Как я тебя провел, Скок, а?”.
Семья Черноспина. Знаю ли я, почему они пришли к нам, знаю ли я? Мы встретили их с распростертыми объятиями, во всяком случае я. Много-много пигалиц и мало-мало мужиков. В отличие от нашего рыжего, цветом их семьи был черный с тонким белым кантом. Мне показалось это очень волнительным. Женщины в черном и тонкие белые полосы на талиях и подолах. Они были очень милы и я быстро попал под очарование одной, то есть двух, ну ладно, трех из них. Легко познакомившись, я вызвался показать живописные окрестности их нового дома, захватил соли счастья и… Именно я раскрыл подлую сущность семьи Черноспина.
Гнусные еретики! Какой извращенный ум надо было иметь, чтобы придумать этот отвратительный обряд Дарения Соли. Треть всех кристаллов, принесенных мной, они отдали в жертву богам. Они просто взяли и выбросили орошенные моим потом и кровью кусочки счастья в воронку Водопада. Такой пощечины я не заслужил. Мои чистые религиозные чувства моментально замутились и мощный поток различных жидкостей ударил в голову. Ноги же враз сделались мягкими и вялыми, неспособными даже к самому медленному танцу. Я рухнул как подкошенный и тихонько завыл о тяжелой долюшке богов всех рангов и возрастов.
Мой мир никогда не делился на части. Я жила мгновением и успешно справлялась со своими проблемами. Для меня не было деления на будущее, настоящее и прошлое.2015 год. Мое настоящее. В котором были мама с папой, четвертый курс университета с дипломной работой и дальнейшим обучением в магистратуре, друзья и спокойная жизнь. Я не знала, что будет дальше.3116 год. Мое новое настоящее. В котором где-то далеко на других планетах есть 3 капсулы сна с моими родными. Их необходимо найти!Я очнулась в далеком будущем на собственном корабле с долгом — продолжить дело отца и во что бы то ни стало не дать никому причинить вред моим новым друзьям и подопечным.ЧЕРНОВИК.
Любовная лирика всегда очень личный предмет. Трудно найти человека, который не испытывал бы подобные чувства внутри души, только не мог выразить словами то, что доступно поэту. Любовная лирика близка тому, кто сам погружен в негу нежности и буйство неистовых желаний.Любовная лирика в книге – это многогранная поэзия, где царствуют чудесные мгновенья, таинственный покой, томительный обман, очарование неземных чувств.Где бьются волны неземных чувств, сладостных молитв, возвышенных страстей – «всё то, что так и гибельно, и мило».
Руководство для выживальщиков от автора «оптимистичных (пост)апокалипсисов» от археопрограммирования — «Пламени над бездной», «Витлинга» и «Детей небес».Обычно произведения в жанре пост-апа эксплуатируют клишированный набор представлений о немедленном упадке человеческой цивилизации и ее откате в варварство планетного или галактического масштаба. На самом деле для любой сколько-нибудь развитой цивилизации потеря всего багажа накопленных знаний крайне маловероятна, как только достигается стадия повсеместной информатизации.
Рассказ описывает настоящее время. Главный герой повествования, одинокий парень, каких в нашем мире много. Можно сказать, что он самый обычный персонаж. Но! В один из дней он знакомится с женщиной, при обстоятельствах, которые по началу, можно было назвать «вольностью от скуки». Буквально за короткое время он влюбляется, и в тот же вечер, по своей рассеянности из за чувств нахлынувших на него, прощается с героиней, не узнав номера ее телефона. Существует ли любовь с первого взгляда, или это всего лишь «химия»? Сможет ли главный герой снова встретить девушку, которую так глупо потерял в тот вечер?
В книге собраны разнохарактерные стихи и песни Артура Арапова, написанные в конце XX и начале XXI вв. Многие представленные в сборнике песни неоднократно исполнялись со сцены, также их можно послушать в Интернете.
Когда вы смотрите на море, вы видите поверхность, а не глубину.