Жизнь вопреки - [21]

Столь же паническим был довод о высыхании Азовского моря, которое может предотвратить только переброс северных рек на юг. Но этот переброс неминуемо приведёт к заболачиванию громадных территорий по его маршруту. Власть наших аргументов не слышала и продолжала настаивать на воплощении сверхдорогого проекта.

Идея переброса взбудоражила общество. Во всех областях по теме переброса прошли собрания облсоветов, на которых эту проблему обсуждали, а мы дали на страницах журнала материалы на основании докладов, сделанных председателями. Эта публикация привела буквально в ярость премьер-министра Тихонова. «Что себе позволяет журнал!» – орал он на заседании правительства. И на вопрос «Откуда вы берёте эту хрень?!» я ответил: все материалы – это выдержки из докладов руководителей этих областей.

Согласно решению ЦК КПСС СССР, тема переброса северных вод на юг была обсуждена во всех областях, которых касался этот переброс. Руководство абсолютно всех областей высказалось против.

– Это их дело, а не ваше! – заорал на меня премьер.

– Наше дело рассказывать о том, что происходит в стране, – ответил я.

Мой ответ премьеру не понравился. Я вернулся в редакцию и собрал членов штаба экспедиции. Нам ничего не оставалось, как подготовить наш «ответ Чемберлену». Так появилось письмо на имя секретаря ЦК КПСС, члена Политбюро Фёдора Давыдовича Кулакова, он отвечал за вопросы сельского хозяйства. Научный пул, подписавший письмо, был более чем значим.

Спустя некоторое время проект переброса северных рек на юг был остановлен, а чуть позже этого знакового события я и Виктор Ярошенко, он руководил отделом науки в журнале и курировал экспедицию, были представлены к премии Ленинского комсомола за проведение экспедиции «Живая вода». Так мы стали лауреатами этой премии.

Не скрою, что я внутренне испытывал чувство гордости не за премию, а за общую победу. Это было непросто, но мы выстояли. Ну и премия для меня была значима по-своему. Во времена своей работы в ЦК ВЛКСМ я оказался в числе тех, кто придумал эту премию, и как соавтор идеи получил право быть выдвинутым на эту премию и оказался в списке первых лауреатов.

Я предложил блестящего литовского актера Донатаса Баниониса за исполнение главной роли в фильме «Никто не хотел умирать». Идея была поддержать Баниониса, так же как и Александру Пахмутову, Николая Добронравова, они стали первыми лауреатами премии Ленинского комсомола. Актеры театра, кино очень часто были героями очерков и статей, публикуемых в журнале. «Сельская молодёжь» стал популярным в театральном мире.

Разумеется, отношение к театру не родилось из пустоты. Дело в том, что я сам вырос в театральной семье. Моя мать, Антонина Александровна Неугодова, была актрисой МХАТа, куда её принял сам Станиславский. Сохранилось её заявление с резолюцией Станиславского. Её первым спектаклем была «Синяя птица». Мое детство, отрочество и юность – это постоянное посещение наиболее известных ленинградских драматических театров: Александринского, театра Товстоногова, театра Акимова. Театральное прошлое мамы позволяло мне часто оказываться за кулисами в момент антракта и видеть актёров раскрепощёнными и невероятно доступными. Николай Черкасов на сцене и за кулисами – это два разных человека. То же самое я мог сказать о Юрском, Басилашвили и других ярких актёрах. Одна деталь: среди труппы товстоноговского театра имени Горького было 42 подписчика журнала «Сельская молодёжь».

Кажется, в 1993 году я проводил пресс-конференцию в Питере. Поводом была презентация моей книги «Хроника времён „царя Бориса“». Книга оказалась востребованной и была признана лучшей книгой года. Среди присутствующих было 16 человек из труппы товстоноговского театра.

Когда в начале шестидесятых я сделал свой выбор и возглавил журнал «Сельская молодёжь», я полагал, что вырвался из мира партийной политики. Останься я в ЦК ВЛКСМ, через недолгое время я мог оказаться в аппарате ЦК КПСС. В 1966 году Павлов оставил пост первого секретаря ЦК ВЛКСМ, и на смену ему пришёл Евгений Михайлович Тяжельников.

Как мне тогда показалось – классический партийный чиновник: пунктуальный, дисциплинированный, абсолютно предсказуемый. Противоположность Павлову была очевидна. Мои отношения с Евгением Михайловичем не заладились с первых дней. Он был достаточно придирчив и любил делать замечания. Они могли касаться чего угодно, даже одежды. Так, на одном из заседаний секретариата он сделал замечание моему коллеге, кажется, редактору журнала «Смена» Анатолию Голубеву. Тяжельникову не понравился галстук Голубева, он счёл его вызывающим. Толя был слегка пижоном и всё время старался опередить моду. Потом такие галстуки шли нарасхват, но в тот момент они были нонсенсом.

Тяжельников, увидев Голубева на заседании бюро, с усмешкой, не обещающей ничего хорошего, произнёс: «Вы что, на ярмарку пришли, Голубев? Это, между прочим, заседание бюро ЦК ВЛКСМ, и одеваться надо соответствующим образом».

При обсуждении спортивных проблем он вдруг мог сказать, обращаясь ко мне: «Товарищ Попцов, если журнал делает ежемесячные спортивные обзоры, то надо знать, в какой тройке в ЦСКА играет Харламов – не в третьей, а в первой».