Жизнь в эпизодах - [45]

Таня тоже помогала своей бабушке по хозяйству, поэтому для детского безделья мы выделяли свободные от работы часы. Мы подолгу могли сидеть на ветвях раскидистой шелковицы, которая росла при дороге у дома нашей соседки бабы Хроси и была, вероятно, много старше своей хозяйки. Ягоды она всегда давала крупные и вкусные. Мы забирались на дерево и наедались этой сочной сладостью вдоволь. Все потом были синие от сока.

Мы ходили вместе на ставок, по стороне их дома была река. Таня там стирала, и я всегда смотрела с восхищением на то, как ловко подруга управляется с бельем. А купались мы в озере Милэньком (что значит меленькое). Для меня оно все детство было именно миленьким.

Мы с Таней часто рисовали. У нас в хате был детский лакированный столик от гарнитура с маленькими стульчиками. Выносили его во двор и творили на пленэре. Таня очень красиво рисовала, и я старалась ее догнать. Она потом окончила в Умани художественное училище, педагогический университет и работала учителем.

В одно лето мы устроили на нашем чердаке хатынку[20]. На чердак вела длинная металлическая, окрашенная в коричневый цвет лестница, которая заканчивалась пристроенной ко второму этажу навесной верандой, подпоротой под основание растущими из земли по мановению дедовых рук надежными, как вековой дуб, трубами-сваями. Там мы и сделали уютный летний дом. Пару раз даже ночевали. Больше не смогли, потому что было наверху очень жарко. Но обустраивать свой домик было очень увлекательно. Свой «домик на дереве» должен быть в детстве каждого!

К полу веранды с внешней стороны дедушка присверлил добротные крепления для качелей. Прикрепил к ним длиннющие тугие резиновые жгуты, внизу соединил сиденьем-перекладиной. И все детство я качалась на этих качелях под лестницей, стараясь раскачаться так высоко, чтобы достать до ребристых ступенек ногами. Когда я приезжала в село в последний раз, увидела свои качели привязанными к лестнице и покрытыми налетом белесой пыли от косого дождя и грязи. Мое запылившееся детство отозвалось в душе щемящей болью.

Когда мы обе подросли, то с Таней вместе бегали в клуб на дискотеку и ходили «на лавочку». Так называлось собрание молодежи на параллельной улице по ту сторону нашего огорода. Сидели на лавочке, болтали, музыку слушали из кассетника, кто постарше – курили. Меня сначала туда с Таней не пускали, так как она старше на два года, и бабушка говорила: «Таня вжэ дивка, а ты щэ мала». Так что пускать меня стали только с 14. И я не подводила, вела себя порядочно, домой приходила вовремя. Бежала домой с дискотеки иногда бегом, лишь бы не опоздать. Я знала, что бабушка не уснет, пока не вернусь.

С Таней мы не виделись 11 лет. Мне нельзя въезжать в Украину, и она не может в гости выбраться: семья, дети, заботы. Но как сказала в нашей переписке Таня: «Главное, что мы друг друга любим и не забываем!» Все равно надеюсь на скорую встречу. Я всегда помню о Тане и жду, что когда-нибудь она приедет ко мне в гости. Двери моего дома для нее и ее семьи всегда открыты.

В моем детстве в селе не было для меня ни одного неприятного человека, даже наш сосед – пьяница Петро – вызывал смех, а не отвращение. Все и вся было пронизано дружелюбием. Друг для меня был в каждом человеке. Мне все и всюду были рады, к кому ни зайдешь: и почтальонша, когда я заходила отправить письмо родителям, и продавщица в магазине, и соседка, к которой я ходила, звякая трехлитровыми банками в торбе, за коровьим молоком. А как меня любила семья бабушкиного брата: дед Коля, тетя Тома и дядя Володя, дааааальние сестры Наташа и Люда. Я мчала к ним в гости на велике за переезд на крыльях ветра. Я любила своих друзей, друзей бабушки с дедушкой и всех наших родичей. Не было нежеланных гостей. Я трепетала от радости, когда в калитке показывалась сводная сестра деда тетя Тася со своим велосипедом, наведавшись из Киева, когда у ворот останавливалась машина деда Степы, и он входил на двор в своем стильном соломенном брыле, опираясь на трость, когда приходил к деду играть в шахматы седой, как белый пепел, дед Жора. А какой восторг был, когда приезжали в отпуск мои дяди – Саша и Вова. Иногда приезжали мои двоюродные братья Максим и Илья, а также троюродная сестра Рита с бабушкой Катей, старшей сестрой деда. И если съезжалась одновременно в нашем доме вся семья, а это удавалось крайне редко, то можно было просто с ума сойти от счастья. Вот бы всех так же снова собрать… Вечером мы садились во времянке вечерять, я бегала в палисадник по вечерней росе за мятой, мелиссой и листьями смородины и заваривала всем чай. Я чувствовала себя не гостьей, а хозяйкой, потому что я-то жила у бабушки месяцами.

Сюрприз – был главным героем того времени, все приезжали неожиданно. И за мной родители приезжали без предупреждения. Ждешь, ждешь, а потом скрипнет калитка, и покажутся во дворе папа или мама с дорожной сумкой в руках. Головокружительная радость. Бывало, дед прыгнет на велосипед и уедет куда-то, вроде бы как обычно, но было что-то особенное, едва уловимое в том, как он выводил велосипед из гаража. И вот нет его с час, а я во дворе дома караулю, поминутно к дороге выхожу, выглядываю и вдруг вижу: идут вдвоем с папой! А он ведет велосипед, сумка его к багажнику привязана, увидев меня, улыбается широко и передает транспорт деду, чтобы побежать меня обнимать. Значит, дизелем приехал, а дедушка ездил на станцию встречать. Но чаще всего и бабушка с дедушкой не знали о приезде. Однажды я проснулась и вижу перед глазам знакомую цветастую фланель бабушкиного халата и чувствую, что меня обнимают, но руки – не бабушкины, а в воздухе аромат духов – маминых! А бабушка рядом стоит у кровати, и ей неловко, потому что у меня ноги грязные, шелковицей перемазанные, не доглядела, а я спать немытая плюхнулась. Мама только смеялась!