Жизнь Тузика Озейло. Тайна золотого ошейника - [12]

Шрифт
Интервал


***

Игра сегодня не шла.

Дэвид Гарсия – пёс породы басенджи, перспективный бизнесмен, широко известный в таких городах, как Гольденрой и Мар-дель-Плата – любил после обеда заезжать в этот бильярдный клуб. Закатив все шары в лунки, на что потребовалось не больше десяти минут, и тем самым выиграв партию, сеньор Гарсия обычно обсуждал с деловыми партнёрами важные детали, касающиеся его бизнеса, а затем уезжал обратно в офис.

Однако сегодня, в этот холодный зимний понедельник, он не смог обыграть своего оппонента. То ли из-за сильной эмоциональной напряжённости, то ли этот болван, Алан Бенитес, действительно хорошо играл.

– Я всё сделал чисто, сеньор Гарсия, – отчитался Алан. – Меня никто не заметил.

– Какой машиной ты воспользовался? – быстро спросил басенджи.

– Той, которой вы и просили, – спокойно ответил Алан.

– Хорошо, – кивнул Дэвид. – Часть своего гонорара можешь снять со счёта уже вечером. Оставшуюся сумму получишь после того, как доведёшь это дело до конца.

– Дело буду доводить я? – удивлённо спросил Бенитес.

– Конечно, ты, – не терпящим возражений тоном ответил Гарсия. – Мне абсолютно ни к чему вовлекать в это дело кучу собак. Это опасно. Я заведомо свёл количество действующих в операции псов к минимуму.

Алан посмотрел Дэвиду Гарсие прямо в глаза, и его тут же едва не передёрнуло от омерзения. Встречи с этим самоуверенным моральным уродом начинали его порядком раздражать. И если бы не те деньги, которые Алан стабильно получал на свой счёт, то он давно бы уже бросил все эти грязные делишки и уехал отсюда как можно дальше. Возможно, даже в другую страну.

– Вы предлагаете мне самостоятельно снять слепки? – не скрывая своего недовольства, спросил Бенитес.

– Нет, – отрезал Гарсия. – Именно от этой части дела я тебя полностью освобождаю. Теперь у тебя появилось время обдумать, как именно всё устроить, пока снимаются слепки. Надеюсь, то, что ты получил от этой чумовой нимфоманки, всё ещё у тебя? Или не удержался?

– У меня, – ответил Бенитес, чувствуя, как внутри начинает вскипать злоба. – Я предпочитаю другие слабости.

– Например, убивать псов и выбрасывать их трупы на рельсы, – не без осуждения спросил басенджи.

– Вы не боитесь, что возникнут новые трудности? – резко спросил Алан. – Мы пошли на два убийства, совершенно не запланированных и не оговорённых ранее. А если операция в бизнес-центре тоже обернётся нам лишними свидетелями? Мне потом придётся убирать и их тоже?

– Меня это не интересует, Алан, – оборвал его Дэвид Гарсия. – Убийство того несчастного пса из редакции и его подружки-ищейки – всего-навсего твои личные проблемы, не мои. Моя вина состоит лишь в том, что я имел глупость связаться с тобой – псом, за которым тянется целый букет хвостов из прошлых ошибок. Но моя вина – это моя личная проблема. И я решу её как-нибудь сам.

– Я требую повышения оплаты за субботнюю и сегодняшнюю работу, – потребовал Алан.

– Мне кажется, ты перегибаешь палку, – Дэвид пронзительно посмотрел на Алана. – Я вообще не обязан платить тебе за эти убийства. Я уже сказал, что это твои личные проблемы, которые никак меня не касаются. Я даже думал, платить тебе вообще или нет. И всё же решил платить, по доброте душевной. Поэтому соизволь довольствоваться тем, что дают.

– По доброте душевной, значит? – Алан оскалился. – Или страшно стало, что я возьму и сдам всю лавочку в полицию?

– Что ты несёшь, Бенитес? Какая полиция? Кого сдать? Да разве что только себя! – Дэвид, никогда не позволявший, чтобы с ним разговаривали в таком тоне, находился уже перед той самой чертой, перейдя которую его уносило в ярость. – Ещё не совершилось ни одного убийства, в котором я был бы заинтересован! И не совершится! Чего не скажешь про тебя. Пока не придумаешь, как провернуть дело в бизнес-центре, можешь не возвращаться. Пошёл вон!

Глава IV

– Тузейло Фридрихович, – уже в вестибюле больницы Тузика встретила главврач. Им оказалась серьёзная собака породы кане-корсо, которая сейчас сильно нервничала. – Меня зовут Бенита Варгас, я главный врач клиники. Может, вы желаете пройти ко мне в кабинет…

– Я хочу видеть свою жену, – отрезал Тузейло.

Он прекрасно понимал, что эта Бенита Варгас, как главный врач, решила взять весь груз сложностей в общении с главой города, жену которого получасом ранее привезли в больницу, на себя, при этом совершенно не зная, что на самом деле происходит сейчас со здоровьем Аниты. Поэтому Тузик хотел встретиться с псами, которые непосредственно занимались осмотром его жены, а также слышать чёткие диагнозы.

– Сожалею, но к вашей жене сейчас нельзя, – покачала головой сеньора Варгас. – Может, вы всё-таки пройдёте ко мне в кабинет? Там вы сможете успокоиться, прийти в себя. А затем я вызову к вам специалистов, которые её осматривали…

– Я готов ждать, но не в вашем кабинете, – чётко сказал Тузейло. – Если пройти к моей жене, как вы говорите, нельзя, то я готов ждать в коридоре.

– Конечно, я не настаиваю, – проговорила главврач, – но вам на самом деле всё-таки лучше расположиться у меня в кабинете. Там все удобства, я попрошу сделать вам кофе или…

– Я сказал, что мне сейчас нужно, – перебил Тузейло, который уже был почти на взводе.


Рекомендуем почитать
Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.