Жизнь только начинается - [3]

Вася начал оправдываться. Хотел того или не хотел он, но выходило так, что он жаловался на всех на свете. Один лишь он был правым.

— Не ври, — перебил отец, — трусы так делают! Сухим из воды хочешь вылезть, а целый коллектив ребят пачкаешь! Не верю! Воспитатели плохи, директор плох, и ребята никуда… Один ты хорош! Не верю! Не позавидую воспитателям, если у них соберется десяток таких, как ты. Вот что, спокойно заговорил вдруг отец, — сделав ошибку — не повторяй. Поезжай завтра обратно в школу, извинись перед директором, ребятами. И я напишу письмецо — может быть, простят…

— Нет тятя, не поеду! Ни за что не поеду! — побледнев, решительно выкрикнул Вася.

— Вот как! — угрожающе сказал отец. — Поедешь!

— Не поеду! — глаза Васи лихорадочно заблестели. Пересилив внутреннюю дрожь, он смело встретил взгляд отца.

Мать торопливо поставила на стол большую деревянную миску с пельменями.

— Будет вам, мужики. Потом поговорите, ешьте пельмени.

— Ремня ему, а не пельменей.

Отец снял со стены старый солдатский ремень. Вася привскочил, стрельнув глазами на дверь. Мать, загородив собою сына, вырвала из рук отца ремень:

— Ты что, сдурел?

Отец ушел в горницу и глухо, но твердо сказал:

— Не надо мне такого сына. Уходи! С глаз долой, уходи на все четыре стороны.

Глава вторая ЧТО БЫЛО

Бывало, только ляжешь, вытянешь ноги, и уже утро — радостное, многообещающее. А сейчас никто не спит, кроме Гриши. В горнице сдавленный шепот матери, всхлипывание. Хуже нет, когда мать плачет. Отец грузный, сутуловатый, все ходит и ходит по комнате. О чем он думает? Ох, недобро. Отец приблизился к кровати. Хоть не дыши, стыдно: ведь знает отец, сын не спит, притворяется.

Разлад в семье Бугриных наступил несколько лет назад.

Кончив пять классов, Вася безбоязненно заявил отцу:

— Не хочу больше учиться, за дело браться буду.

— Закончи хоть семилетку, а там — вольному воля, — убеждал отец. Пойми: я вот, малограмотный, и то через книги узнал, как люди живут на земле. Без грамоты — что слепой. Послушай отца: учись.

Никого не хотел слушать Вася: ни директора, ни учителей — никого на свете. Свое заладил — работать. Не обошлось и без греха: отхлестал отец сына сыромятным ремнем. И это не помогло. Стиснул зубы Вася, хоть бы слезинку выронил.

— Ну, как знаешь, — махнул рукой отец. — Жизнь потом сама подскажет.

К себе в кузницу не взял: мал еще.

— Что скажут, то и буду делать, — упрашивал Вася председателя-колхоза.

Дали лошадь, бричку. Возил сено, картошку, удобрения на поля. Сразу как-то вырос, окреп. Немало перетаскал на себе мешков с картофелем, зерном. С гордостью чувствовал, как ухватистее и крепче становятся руки, прибывает силенка.

Однажды Вася получил письмо от лучшего своего друга Пани Рогачева. Два года назад Паня уехал в Ташкент к брату, да там и остался, поступил в училище механизаторов. Дружок писал о том, что окончил училище и работает трактористом в Ферганской долине.

«Вася, ты пишешь, что у тебя нет желания учиться. Но почему, почему? Ты пойми меня, Вася, я тебе плохого не желаю. Если ты меня считаешь другом, то послушай меня: учись. Если бы ты знал, как я мучился в училище из-за пятиклассного образования! У всех ребят семилетнее, им было легче осваивать механизмы, читать чертежи. На целую голову они выше меня по грамоте. Обидно было, и злость брала. Думал: «Чем я хуже их?» И засел за учебники. Они идут в кино, а я сижу; они гуляют, а я сижу. Пять часов в сутки спал, но догнал ребят. Специальность — самое главное в жизни. А у тебя ее нет. Если не сейчас, то позже, ох как пожалеешь о пропавших годах. Мы уже не маленькие, надо понимать, в какое время мы живем и что строим…»

Задумался Вася.

Ранней весной выезжали в поле тракторы. С удивительной легкостью впивались в парную землю стальные лемехи. Трактористы — молодые веселые ребята, чуть постарше Васи. Разве он не мог стать трактористом? В МТС Вася с бьющимся сердцем наблюдал, как из-под резца вьется голубоватая железная стружка. Разве Вася не мог быть токарем?

Ну а как не залюбоваться работой комбайна! Впереди колосится отяжелевшая пшеница, а за машиной тянется ровная стерня. Разве Вася не сумел бы работать комбайнером? Чепуха, только надо учиться. «Два года пропали! Теперь бы в восьмой перешел», — жалел Вася. Но продолжать учебу не думал: такой большой, скоро шестнадцать — и вдруг идти в шестой класс!

Однажды отец пришел с работы и протянул Васе газету.

— Вот тебе и Панюшка! Любо смотреть! — с восхищением сказал отец. Высоко прыгнул, достиг! А ведь без отца герой вырос…

Панька Рогачев! Он смотрел на Васю с газетной страницы задорными глазами. Как же это Панька попал в газету? Его хвалят, называют лучшим водителем хлопкоуборочной машины Ферганской области. Вася думал, что в газетах пишут об особенных людях. Они не такие, как все: очень серьезные и важные, и в детстве, наверное, не дрались и учились только на «пять». Но Паньку… Паньку-то он хорошо знал: и окна бил, и дрался, может даже лучше Васи, и даже двойки по русскому схватывал. Однажды за разговоры на уроке учительница выгнала его из класса. А теперь его знают по всему Советскому Союзу. Паньку знают, а Ваську нет.