Жизнь, прожитая не зря - [12]

Лейтенант не ответил. Откинулся к стенке и только озадаченно шмыгнул носом. Поезд всё так же катил в сырой осенней мгле, и колёса поскрипывали протяжно.

Русский мужичок посмотрел на дагестанца:

— Ты как?

Тот утвердительно кивнул в ответ. Мужичок тогда нагнулся к своей сумке, стоящей тут же, в ногах, пошарил и вытащил бутылку водки.

Дагестанец выпрямился и подвинул стакан. Налитая в него прозрачная, будто вода жидкость заплескалась от тряски. Лейтенант с явным интересом покосился на стол.

— По сто грамм будете? — подмигнул ему дагестанец.

Лейтенант подсел ближе и поспешно подставил свою чашку. Когда

мужичок наполнил её на четверть, он быстро схватил её и, зажав в ладони, поднял на уровень глаз.

— Ну что, мужики, за знакомство, — сказал он просто. — Меня Алексеем зовут.

— Сергей — улыбнулся светловолосый.

— Ахмед, — протянул руку дагестанец.

Трое случайных попутчиков чокнулись и резко опрокинули водку внутрь. Лейтенант проглотил залпом, привычно, не поморщившись. Сергей же с шумом выдохнул и тряхнул головой.

— Хорошая водка, — с натугой улыбнулся он.

Выпив, все потянулись к разложенной на столике закуске: хлебу, варёным яйцам, картошке и кускам жареной курицы.

— Вы до Москвы? — старательно разжёвывая яйцо, утробным голосом спросил Алексей.

— Да. По работе оба едем, — пояснил Сергей.

— А работаете-то где, мужики?

— Да в НИИ одном в Махачкале.

Алексей посмотрел на них уважительно.

— В НИИ? Учёные, значит, — протянул он и спросил вновь. — Так я это, узнать у вас хотел: правда, что ли, тут ездить опасно? Говорят, поезда грабят…

— Правда, — ответил Ахмед, понизив голос. — И на станциях грабят, и в поле.

— То есть как в поле? — недоумённо поднял глаза офицер.

— Ну как, очень просто. Люди из окрестных сёл выходят, кладут на пути бревно или просто стрелки на семафоре разведут. Поезд хочешь — не хочешь, а остановится. Вот его и потрошат дочиста, — живо пояснил Сергей и прибавил, усмехнувшись невесело. — А ты, я смотрю, не знаешь ничего.

— Откуда ж мне знать? Газет не читаю, телек тоже не смотрю. Всё некогда, служба, — пояснил военный и прибавил с улыбкой. — Командование мне об оперативной обстановке не докладывает.

Сергей тоже улыбнулся в ответ.

— А дальше-то чего? — продолжал допытываться лейтенант и тут же пояснил торопливо, — Я поезда имею в виду.

— Чего? Заходят чеченцы с автоматами и говорят: с каждого вагона столько-то миллионов. Нет денег? Пусть женщины золото снимают. А-то убьём всех, говорят.

— А если товарный состав проходит, то вагоны открывают, мешки выносят и контейнеры сгружают. Всё выгребают, подчистую. КамАЗами добро себе в сёла везут, — прибавил Ахмед.

— А милиция чего? Она-то куда смотрит?

— Э-э, Алексей. Сразу видно, что ты здесь недавно, — саркастически протянул Ахмед, как-то незаметно перейдя с ним на «ты».

Вместо ответа, он взял бутылку и налил всем по второй.

— Ну, чтобы всем удачно доехать.

Выпили быстро.

— Ну, сам посуди, Алексей. Там же никакой власти нет, по сути. То есть вроде как есть, но не наша, не советская., — проговорил Сергей.

— Российская уже, — поправил Ахмед и с горечью покачал головой.

— Ну да, российская. Хотя хрен теперь поймёшь, где какая власть. В Чечне, короче, власть теперь дудаевская. Вроде как она независимая, значит. И милиции там тоже нет. У них теперь знаешь как? Кто сильнее, кто с оружием — тот и прав.

— Ну, блин, я понять не могу. Ведь вроде нормально все жили. Одна страна была. Никто никого не боялся, — лейтенант пожал плечами, наморщил лоб и поскрёб затылок жирными после курицы пальцами. — А сейчас — чёрт знает что! Те поотделялись, эти, блин, поотделялись. Чего им надо, как их, чеченцам этим?

— Дудаев пришёл — сказал: свободу дам. Долой коммунистов, долой Россию, — пояснил Ахмед. — Чеченцы русских никогда не любили. Они дольше всех на Кавказе против империи воевали. Просто боялись раньше, при советской власти. Поэтому тихо сидели. А теперь Союз развалился. Анархия кругом, порядка нет никакого. Никого теперь не боятся. Вот и творят, что хотят.

— А что Россия им плохого сделала? Кормили-поили. Построили им там всё, — удивился Алексей.

Вагон тряхнуло на стрелке, и поезд стал заметно сбавлять скорость.

— Чеченцы народ такой, — продолжал Ахмед. — У нас их тоже многие не любят. В тех сёлах, которые рядом с Чечнёй находятся, их все бандитами называют. Они всегда на соседей нападали, скот угоняли, людей воровали. До того доходило, что женщины детей своих чеченцами пугали. В войну они Гитлеру белого коня готовили, бандитствовали, грабили в тылу. Сталин их тогда всех выселил в Казахстан — они испугались. Поэтому когда им назад разрешили возвращаться, то тихо всё было, спокойно. А сейчас им никого бояться — страна развалилась. Я же говорю: бардак кругом. Здесь бардак, в Москве бардак, по всей стране бардак. От этого всё и пошло.

— Ну, бардак. Хорошо. Но ведь другие-то нормально живут. Никого не трогают.

— Так то другие. Чеченцы не такие как все. Работать они не любят, да и не хотят особо, — подхватил Сергей. — И из колхозов сачковали — всё шабашниками по всему Союзу ездили. У нас, в Дагестане все в них работали, а эти — нет.