Жизнь прожить – не поле перейти - [107]

Павлик вырос. Закончил школу. Когда началась Отечественная война, то был призван на службу, но в боевых действиях не участвовал, служа где-то на севере, охраняя склады. Что ж, не мы выбираем, где нам служить. Куда пошлют, там и несем боевое дежурство.

Демобилизовавшись, Павел поступил в институт, закончил его. Женился на своей однокурснице. Работал. Родились дочка и сын. Работа, отпуска, летом – дачный участок, так и шли неостановимо годы жизни, в шестьдесят лет Павел Петрович вышел на пенсию.

После выхода на пенсию он прожил еще двадцать лет. Дочь Павла Петровича Виктория вышла замуж за молодого человека по имени Константин. Тогда наступило время «перестройки», на книжных прилавках появилось много литературы, которая считалась антисоветской и была запрещена в Советском Союзе. А теперь можно было взять в руки и полистать книги Николая Бердяева, Дмитрия Мережковского, Даниила Андреева, Каббалу, Агни-йогу и многое другое.

Константин, активно интересовавшийся книгами на религиозные темы, искавший Истину, прочитав Евангелие, прочитав послания Апостола Павла, вдруг уверовал раз и навсегда в Господа Иисуса Христа и начал приходить на Богослужения в православный храм, постигая азы Православия, стараясь не смешивать Божие и человеческое, исповедуя свои грехи и причащаясь Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа.

Как человек, познавший Истину, он горел апостольским рвением, желанием, чтобы и другие, подобно ему, познали Истину и пришли к вере. Поэтому он начал беседовать о вере со своим тестем Павлом Петровичем. Но Павел Петрович был убежденным материалистом. Он с огромным удовольствием, сидя у телевизора, попивая кофеек, следил за горячими баталиями на съезде народных депутатов, за выступлениями Михаила Горбачева, Бориса Ельцина, Андрея Сахарова. Для него важней и интересней была программа «Время», «Прожектор перестройки», «Взгляд», в которых бурлили человеческие страсти, чем проповедь Константина об Иисусе Христе, о жизни вечной, о спасении души, о воцерковлении. Он, попивая кофеек, иронично похихикивая, задавал Косте каверзные вопросы о вере, но не для того, чтобы познать Истину, а чтобы посмеяться над ним. Он, хитро прищурившись, говорил;

– А вот мусульмане, а вот буддисты, а вот иеговисты…

Костя, горячась, объяснял, что эти веры не истинные, а от лукавого. Павел Петрович, все также похихикивая, выслушивал объяснения Константина, а потом, махнув рукой, говорил:

– Ерунда все это! Живи честно, делай добрые дела, и все! Вот тебе и Бог!

Поговорив с Константином, налив новую чашку крепкого кофе, Павел Петрович шел смотреть телевизор. Константин шел к Виктории и говорил огорченно:

– Вот не хочет Павел Петрович познать Истину, покаяться, а потом поздно будет. Помрет, и что тогда с его душой будет, а?

Виктория же, видя недовольное лицо мужа, желая сохранить мир в доме, говорила:

– Оставь ты папу в покое. Ну не хочет он веровать, что с ним поделаешь? Ведь насильно же мил не будешь!

– А что он хихикает надо мной? – еще упирался Костя.

– У него это нервное, – объясняла Виктория, обнимая мужа, – не обижайся на него.

Он успокаивался до следующего раза, когда вновь пытался достучаться до сердца и души Павла Петровича, беседуя с ним о Православной вере, но – напрасно.

Однажды Павел Петрович, напившись крепкого кофе, насмотревшись телевизионных программ, понервничав, лег спать… Здесь нужно сказать, что он плохо жил со своей супругой. Её звали Александра. Как-то раз она узнала, что Павел Петрович любит не свою супругу, с которой он оформил официальные отношения, зарегистрировавшись в загсе, а другую женщину. Это было для неё ударом. Она вдруг возненавидела своего мужа. Но всю жизнь хранила эту ненависть в душе, внешне сохраняя приличие и благопристойность. Но порой ненависть одолевала ее и Александра начинала ожесточённо ругать мужа, понося его страшными словами: «Чтоб ты сдох!» и прочее. Павел Петрович был терпеливым человеком. Он не любил скандалить и ругаться. Он молча переносил проклятья Александры, внутренне переживая поношения.

Но вот, проснувшись, Павел Петрович хотел что-то сказать и не смог. У него начал заплетаться язык. Павел Петрович получил инсульт. Вызвали скорую помощь, она приехала, но Павел Петрович, заплакав, отказался ехать в больницу и лежал дома на диване. Он пил таблетки, ему ставили уколы.

Виктория упросила мужа, чтобы он прошел по храмам и заказал бы везде сорокоусты о здравии болящего Павла.

– Он же не верит в Бога, – попытался отказаться Константин, – как за него молиться?

– Он, может быть, теперь уверует, – со слезами на глазах упрашивала мужа Виктория, – видишь, что Господь призывает его к покаянию, послав болезнь. Он уверует, наденет крест. Подай за него записки в храмах, чтобы батюшки молились о здравии грешного Павла. Иди, подай…

Константин, взяв деньги, вышел из дома. Он обошел, объехал много храмов города, в каждом заказывая сорокоуст о здравии болящего Павла. В часовне святителя Николая он купил серебряный крест и принес его домой. Виктория спросила отца:

– Папа, ты наденешь крест?

Он, тяжело ворочая языком, ответил: