Жизнь прожить – не поле перейти - [108]

– Надену…

Павел Петрович пил таблетки, за него молились в разных храмах города, и постепенно больной пошел на поправку. Начал вставать, ходить по квартире. Потом он вышел на улицу. Потом, ок– репнув, приехал на дачу.

О чем он думал, что переживал он в то время? Кто знает? Крест он носил, но не молился, не хотел принести покаяния в грехах, причаститься Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. Он хотел иногда поговорить с родными. Но речь у него после инсульта была невнятная. Его не хотели слушать. Он замкнулся в себе. Иногда Константин пробовал поговорить с Павлом Петровичем о Боге, но тот только руками махал, и Костя отступился от него. Жена Павла Петровича все чаще и все злобней ругала мужа, желая ему смерти, и он снова начал пить кофе и смотреть телевизор. Сидя напротив телеэкрана, он что-то мычал, помахивая рукой, сопереживая, соглашаясь или не соглашаясь со словами и событиями, идущими в телепередачах.

Однажды, напившись кофе, он лег спать. Встал ночью, разбудил жену, сказав, что ему что-то нехорошо. Она что-то зло буркнула в ответ. Он сходил в туалет, вошел в комнату, посмотрел куда-то вдаль и рухнул, как сноп, на пол. Павел Петрович получил второй, тяжелый инсульт, впав в кому…

Только утром вызвали скорую помощь… Врач, войдя в комнату, осмотрев больного, сказала, что он нетранспортабелен, инсульт очень тяжелый, поэтому лучше больного оставить дома. С тем она и ушла…

Виктория, подойдя к отцу, помолилась Иверской Божьей Матери, прося помощи, помазала освященным маслом от этой Чудотворной иконы из Мочище и приложила маленький образ Иверской Богородицы ко лбу болящего… Он все так же лежал неподвижно, не открывая глаз. Только правой рукой невольно проводил возле шеи, словно хотел почесаться, задевая пальцами за веревочку от креста, которая цеплялась ему за пальцы. Она перехлестывала ему горло. Он снова опускал руку на грудь…

Константин, исполняя волю Виктории, опять пошел по храмам, чтобы заказать молебны о здравии болящего Павла. Но тут вмешался сын Павла Петровича – Михаил. Он был преуспевающим человеком, заработав хорошие деньги. Он был самоуверенным, самодовольным человеком, знающим, как думалось ему, как поступать и что делать в тех или иных случаях. Сделав карь-

еру, нажив капитал, он был уверен, что человек должен сам себе ковать счастье, а не надеяться на какую-нибудь помощь свыше. Нет. В Бога он не веровал.

Придя на квартиру к отцу, увидев его в столь бедственном состоянии, он сразу же распорядился:

– Снимите с него крест! Не видите, что ли, что он его душит!

Виктория несмело попробовала воспротивиться:

– А если папа умрет без креста?

Михаил, позеленев от злости, заорал на сестру:

– Ну-ка пошла отсюда с такими рассуждениями! Папе надо уколы делать, качественные лекарства давать, а не дешевой мистикой заниматься!

Виктория, словно ошпаренная, выскочила из комнаты, а Михаил осторожно снял с шеи отца крест и положил его на сервант… Виктория же, набрав номер телефона, позвонила в храм знакомому батюшке и сказала, что веревочка от крестика душит ее отца, получившего инсульт, когда он двигает непроизвольно рукой и задевает ее, поэтому крест сняли. Можно это или нет? Батюшка закричал в трубку:

– Ты что, хочешь, чтобы он умер? Это бесы снимают с него крест. Немедленно надевайте на него крест. А ты прочти Псалтирь…

Когда Михаил ушел, Виктория надела крест отцу на шею и, выйдя в соседнюю комнату, оставив отворенной дверь, начала громко читать псалмы Давидовы. Александра же подошла и плотно притворила дверь. Но Виктория читала и читала кафизму за кафизмой…

Павел Петрович лежал теперь спокойно. Он даже пришел в себя, открыв глаза и начав реагировать на окружающее. Но вновь встретил ненависть и проклятья своей жены, которая кричала:

– Когда же ты подохнешь! Надоел уже всем!

И Павел Петрович, закрыв глаза, ушел в себя. Резко сдало давление. Он стал часто и тяжело дышать. Началась агония. Умирал он долго и тяжело…

Константин спал у себя в комнате на диване. И вдруг ему начал сниться необычный сон. Словно стоит он на сельской улице возле бани и смотрит по сторонам. Возле бани светло, а все остальное покрыто какой-то серой мутью. Неожиданно он видит Павла Петровича, вышедшего из какого-то проулка, но в каком виде! Лицо, шея, руки у него покрыты угольно-черной грязью, словно он неделю безвылазно работал в шахте. Рубаха, брюки – все заляпано

грязью. Идет Павел Петрович, неуверенно ступая, направляясь к бане. Но в это время из других проулков выходят омерзительнонаглые типчики, с усиками и бородками. Они берут Павла Петровича под руки, поворачивают его и ведут прочь от бани – во мрак. Какое непонимающе жалкое лицо у несчастного Павла! Он растерянно говорит:

– Всю жизнь старался делать добрые дела, и вот…

Константин просыпается, словно от толчка. В ушах у него все

еще слышен растерянный голос тестя. Константин встает с дивана, выходит в коридор, заглядывает в большую комнату. На тахте, боком, лежит Павел Петрович. Глаза закрыты. Он не дышит. Он умер…

Костя вернулся к себе в комнату, присел на диван, вспоминая сновидение – вот оно что! Душа Павла Петровича, выйдя из тела, грязная от грехов, хотела пойти в баню, которая символизировала собой церковь, чтобы, покаявшись, омыться, очиститься от грехов, но было уже поздно. После смерти нет покаяния. Такая вот история…