Жизнь прожить – не поле перейти - [105]

Он всегда покупал в киоске программу телепередач, газетку поярче, потолще, в которой можно было прочитать об интимной жизни телезвезд, актеров, режиссеров, телеведущих, что-нибудь подленькое, грязненькое, с душком, прочитать историю создания известных фильмов, разгадать кроссворд и многое другое. С тайным удовольствием и радостью он пробегал глазами телепрограммы на неделю, начиная с понедельника, мысленно отмечая, что такой-то фильм он будет смотреть обязательно, а этот – нет, представляя наслаждение от будущего просмотра.

Проходил день, наступал вечер. Виталий, взяв пульт управления, присаживался на диван, стоящий напротив телевизора, нажимал на кнопку. Вспыхивал экран телевизора. Начиналось путешествие по телеканалам, поиск программ поинтересней, погрязней, покровавей, чтобы, следя за событиями, разворачивающимися на экране, испытать в душе и теле острые переживания, эмоции, наслаждение. Смотря боевик, ощущать, что ты тоже становишься участником боевых действий и всаживаешь пулю за пулей в противника, слыша предсмертные хрипы, крики, видя льющуюся кровь. Или, сопереживая какому-нибудь патологическому убийце, вместе с ним выслеживать жертву и всаживать острый, зазубренный нож в трепещущее тело. Или, став телевампиром, пить кровь жертв, вонзая зубы в нежную шею. Или, видя разврат и бесстыдство, предаваться ему вместе с телеизвращенцами. Многое можно увидеть на телеэкране, сопереживая увиденному, пропуская телестрасти через свой мозг, в котором они и остаются навсегда,

И здесь возникает одно большое «но». Телегрехи, которые человек, сидящий у телевизора, видит и сопереживает им, становятся его грехами. Бесы, стоящие в это время рядом с человеком, зорко следят за ним и записывают эти грехи в хартию, чтобы потом, после смерти, предъявить их душе того человека на мытарствах. Кроме того, смотря на грязь, принимая её в свою душу, человек выделяет энергию, которой подпитываются бесы. Поэтому неудивительно, что после телепросмотра люди чувствуют внутреннее опустошение и усталость…

Какое множество людей сидит по вечерам и ночам возле телевизора, смотря на светящийся экран, принимая в свою душу свет, льющийся с телеэкрана, который содержит в себе греховную тьму. Не про этот ли свет сказал Господь наш Иисус Христос: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; Если же око твое будет худо, то все тело темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?»

Закончив просмотр телепрограмм, Виталий, выключив телевизор, устало вставал с дивана. Чувствовал он в душе какое-то нервное возбуждение и в то же время усталость. Ничего уже ему не хотелось, кроме одного – лечь в постель и побыстрей заснуть. Приходилось заставлять себя, делать усилие, чтобы подойти к святым иконам, перекреститься и прочитать правильце батюшки Серафима Саровского – три раза «Отче наш», три раза «Богородице Дево, радуйся» и «Символ веры». А потом, зевая, подойти к дивану и лечь спать.

Так шли дни. Виталий и не заметил, как превратился в теленаркомана. Он уже не мог жить без дозы жестоких и развратных фильмов, чувствуя в душе какой-то непокой, неуют, если он отказывал себе в удовольствии посмотреть телевизор. Например, наступал Великий пост – время покаяния и молитвы. Казалось бы, надо смирить себя, перестать смотреть греховные передачи, обратиться сердцем ко Христу, приходить в храм, исповедовать свои грехи, причащаться Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, готовя свою душу к Празднику праздников – Пасхе, Светлому Воскресению Христову. Но Виталия хватало только на первую неделю, а потом он уже не мог перебороть себя и жил, как прежде, греша, смотря телевизор, думая, что в любой момент он может покаяться, а потом опять грешить, делая то же самое. Не думал он только об одном – примет ли Господь такое его покаяние? Без сердечного сокрушения, без желания исправиться, примет ли? Не про таких ли людей, как Виталий, сказано, что «вымытая свинья вновь идет валяться в грязи»?

Однажды, насмотревшись до одури фильмов ужасов и эротики, Виталий прилег на диван, накрылся одеялом и заснул. И привиделся ему для вразумления, для исправления, сон, который он запомнил до мельчайших подробностей. Этот сон он рассказал потом одному своему знакомому. Вот этот рассказ грешного Виталия…

–… Сплю я и вижу, – рассказывал он, – бесконечную, бескрайнюю равнину, покрытую серым, зыбучим песком. Небо затянуто серой мглой, сквозь которую еле-еле пробивается тусклый солнечный свет. Стоит невыносимая жара.

По этой безбрежной равнине длинными вереницами идут усталые люди. Они страшно измучены долгой дорогой, жгучим зноем, нестерпимой жаждой. Соленый пот заливает им глаза, растекаясь по лицу, капая на горячий песок. Люди понимают всю бессмысленность своего движения, которое ведет в никуда, но не могут остановиться, словно кто-то невидимый, сильный и жестокий, имеющий власть, гонит их бичом.

В строю несчастных, медленно бредущих по этой равнине, иду и я, грешный Виталий. Как я очутился здесь? Зачем? Куда я иду? Эти вопросы возникают в моем мозгу, но ответов на них нет. Я тоже измучен долгой дорогой, жарой, мне хочется пить. Но нет никого, кто бы объявил привал, отдых и подал бы мне стакан холодной воды. Среди этих людей, идущих к горизонту, я чувствую одиночество и отчужденность. Я вижу только затылок и спину человека, идущего впереди меня, и слышу тяжелое дыхание идущего за мной. Я оглядываюсь, стараясь увидеть его лицо, и встречаю взгляд, полный ненависти. Мне становится страшно. Я иду, обратившись к себе. Для меня теперь никто не существует, кроме меня, кроме моего страдающего я. Но что удивительно – я совсем забыл о Боге, о молитве.