Жизнь прожить... - [14]

Как звезды на кукане,

Те жемчуга —

                    оленю на рога

И —

Верть назад!..

Лишь где-то за Уралом,

А может, где у волжских берегов

Хватилось вдруг —

А их как не бывало,

Хваленых тех,

Дареных жемчугов.

И тише,

Тише…

Мимо той кукушки,

В кукушкин лен,

В пчелиный перегуд.

И ни гугу.

Лишь ушки на макушке —

Лежит и ждет:

Куда еще пошлют?

А там,

А там…

На дальнем небосклоне

Пичужка та — святая простота —

И раз,

И два

Спросила колокольню.

И та молчит, как нет на ней креста.

Молчит — и все.

Насмелилась пичужка

И — в божий храм: спросила образа.

И те молчат.

3

Тогда одна старушка

И говорит:

— Чего уж тут. Слеза

И есть слеза.

Бывало, наши баре

Из нас ее — с руки ли, не с руки —

Уж чем ни чем, лютуя, вышибали,

Уж чем ни чем.

А плакать не моги,

Кричи в себя,

Держи ее, слезу-то

Запретную,

И не пускай за край.

Не то тебя

Раздетой и разутой

За ту слезу отволокут в сарай.

Запрут тебя

И в том глухом сарае

Как позабудут — крошки не дадут.

А не забудут —

В карты проиграют,

Не проиграют —

Сходно продадут,

Не продадут —

Оглаской колокольной

Повяжут у святого алтаря

С таким же битым,

Смолоду прикольным.

И все твое приданое — твоя

Горюч-слеза,

Да страх твой перед богом,

Да горький цвет безрадостной красы…

Ох, сколько ж в нас

У бабьего порога

Перекипело девичьей слезы!

А сколько бабьей спадало —

Считали?

А сколько вдовьей стаяло

Во рту

И в ту войну, как турка воевали,

И в ту войну, японскую,

И в ту,

Германскую?

Да мы с ней пряли,

Жали,

Детей рожали.

Кто ж ее сочтет?

А не она ль кричала на пожаре

И по миру катилась от ворот

В голодный год?

А сколько за глазами

Скипелось тут —

Не выпало в глаза?

Про то вы сами думайте

И сами

Определяйте: чья она, слеза?

4

— Как это чья?! —

Всплеснула вдруг руками

Одна бабенка. —

Как же это чья?!

Ты что-то, бабка,

С ними,

С мужиками,

Игру ведешь!

А свекры?

А мужья?

Не били разве?!

— Били!

— Били!

— Били-и!.. —

Как град какой ударил в мужиков.

— А мы-то их, как дурочки, любили-и!

— А мы-то их жалели, дураков!

— А мы-то их…

И все

В таком же роде:

Разбушевались шали и платки

По всей степи… включая огороды.

И — веришь, нет — пропали б мужики.

И — веришь, нет —

Еще б, еще б немного,

Слинял бы их мужской авторитет.

И было б так,

И было б так, ей-богу,

Когда б не дед.

5

А был он хитрый дед.

Уклонных лет, а нет ему износу:

Такой он, значит, непоклонный был.

Весь мир глядел, как бороду пронес он

До той слезы.

И — надо ж! — не забыл,

Фуражку снял

И важно так и строго

С боков и сверху

Оглядел слезу,

Ну то есть так,

Как воз перед дорогой:

Мол, все ли там в порядке, на возу?

И раз,

И два,

И три

Прошел по кругу

И ровно так, для полной тишины:

— Ну что ж, — сказал

И северу

И югу, —

Оно, конечно,

С женской стороны

Тут верно все.

А вот с другого краю —

С мужского как? — интересуюсь я.

И тут уж он покруче взял:

— Мужская

Слеза, — сказал, —

Что у того коня,

Погонная на все четыре дали

И крепкая до гробовой доски,

Она во рту

                 крошилась

                                при ударе

И редко чтоб катилась со щеки,

А все нутром,

Все горлом шла,

А то и,

Коль поглядеть с острожной стороны,

Она, бывало, клочьями

Вдоль строя

Под палками

                   сползала

                                 со спины

И стоном шла

Над матушкой-рекою,

И звоном шла

Под шашкой верховой

Туда — в Сибирь!

А было и такое:

Как с гор высоких,

Вместе с головой

Шаром катилась, обжигая веко,

Не к богу в рай, так под ноги царю,

Аж до́ крови огнянная от веку!

Эй, мужики,

Не так ли говорю?!

— Так, так, отец!

— А как еще иначе?

Такой уж мы напористый народ!..

6

А был там парень… Вот уж кто горячий!

Так и гарцует — просится вперед.

Такой он был.

Как только что с нашеста

И — здрасте вам! — фуражку на глаза:

— А я-то думал, выберу невесту.

А вы тут все заладили:

Слеза.

Слеза… Слеза…

Да будет вам! —

И с ходу,

Чтоб не сочли за Яшку-трепача,

Он перед всем отхлынувшим народом

Гармонь свою с высокого плеча

Принял на грудь

И вровень с горизонтом

Во всем своем азарте молодом

Рванул гармонь-то,

А?..

Гармонь,

Гармонь-то,

Как не гармонь, а речка подо льдом,

Молчит — и все.

Ну что ты скажешь?

Казус?

Добро бы казус, если б не конфуз.

А было, брат,

А было:

Без отказу

На весь, считай, работала Союз,

На всю страну.

А было:

Так любила

И так страдала, знатная, в тиши:

В ней море было

Свадебного пыла

И больше моря — на́ душу души.

В ней был и звон

И стон со дна покоя,

И вихрь,

И всплеск,

И выплеск в две волны…

И — на́ тебе. Бывает же такое!

Гореть бы парню посреди страны.

Уж это факт.

Гореть как гармонисту

И, что всего страшней,

Как жениху

В глазах девчат.

Гореть! Не окажись тут

Один товарищ:

— Дай-ка помогу.

7

Он подошел

И так вот, с-под ладошки:

Мол, что ж ты, а, бугай тебя бодай,

Гармонь-то рвешь?

Сперва откинь застежки,

Потом хоть всю «матаню» размотай.

— А ну-ка, дай!

И взял гармонь за плечи,

А та, как сердце чуяло,

К нему

Сама, казалось, кинулась навстречу.

И — веришь, нет — как брату своему,

Легла на грудь — печальная такая

И звонкая такая вперебой,

И всю-то степь

От края и до края,

Рыдая,

Переполнила собой:

«Вы жертвою пали в борьбе роковой…»

И так зашлась,

Что все, какие были

Вокруг нее, фуражки, картузы,

Как ветром сбило

В сторону Сибири —

И тут же,

Тут же,

У кремень-слезы,

Со дна холмов,

Как вздох,

Как стон глубокий,

Как долгий крик осенних журавлей,

Всплыла над степью,

Над степной дорогой

Дорога вечной памяти.