«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» - [263]

…в романтически-метерлинковском стиле… – См. с. 541.

С. 388“Дева-птица” – единственное стихотворение Гумилева, написанное… по рифмовнику. – Скорее всего, речь идет о книге “Полный словарь русских рифм (“Русский рифмовник”)”; см.: 309.

С. 388И в мокром асфальте поэт / Захочет, так счастье находит… – Без ошибок цитируются финальные строки стихотворения Анненского “Дождик” (1909):

Вот сизый чехол и распорот, —

Не все ж ему праздно висеть,

И с лязгом асфальтовый город

Хлестнула холодная сеть…

О нет! Без твоих превращений,

В одно что-нибудь застывай!

Не хочешь ли дремой осенней

Окутать кокетливо май?

Хлестнула и стала мотаться…

Сама серебристо-светла,

Как масло в руке святотатца,

Глазеты вокруг залила.

Иль сделать Мною, быть может,

Одним из упрямых калек,

И всех уверять, что не дожит

И первый Овидиев век:

И в миг, что́ с лазурью любилось,

Стыдливых молчаний полно, —

Все темною пеной забилось

И нагло стучится в окно.

Из сердца за Иматру лет

Ничто, мол, у нас не уходит —

И в мокром асфальте поэт

Захочет, так счастье находит.

В песочной зароется яме,

По трубам бежит и бурлит,

То жалкими брызнет слезами,

То радугой парной горит.

(14, с. 121–122)

С. 389…с картины Самокиш-Судковской. – Картины и книжные иллюстрации Елены Петровны Самокиш-Судковской (1863–1924), в частности ее рисунки к “Коньку-Горбунку” Ершова, взыскательная публика глубоко презирала за нарочитую, слащавую красивость.

С. 389…на собраниях Цеха, проходивших в Доме искусств, пили чай с пирожными-эклерами – ведь нэп уже начался. – Сравните в “Некрополе” Ходасевича:

“Я жил тогда в «Доме Искусств» много хворал и почти никого не видел. Перед собранием я зашел к соседу своему, Мандельштаму, и спросил его, почему до сих пор он мне ничего не сказал о возобновлении «Цеха». Мандельштам засмеялся:

– Да потому, что и нет никакого «Цеха». Блок, Сологуб и Ахматова отказались. Гумилеву только бы председательствовать. Он же любит играть в солдатики. А вы попались. Там нет никого, кроме гумилят.

– Позвольте, а сами-то вы что же делаете в таком «Цехе»? – спросил я с досадой. Мандельштам сделал очень серьезное лицо:

– Я там пью чай с конфетами” (387, с. 128–129).

Отметим, что стихотворение “Дева-птица”, написанное Гумилевым в конце 1920 г., вероятно, тогда же и читалось на одном из первых собраний второго “Цеха поэтов”. НЭП же был объявлен X съездом РКП(б) только 14 марта 1921 г.

С. 389…Мандельштам читал “Я слово позабыл, что я хотел сказать”, Георгий Иванов: “Легкий месяц блеснет”, я – “Балладу об извозчике”… — Текст стихотворения Мандельштама см. на с. 603–604; О. – на с. 624–626. Приведем здесь текст стихотворения Г. Иванова 1921 г., обращенного к О.:

Легкий месяц блеснет над крестами забытых могил,

Томный луч озарит разрушенья унылую груду,

Теплый ветер вздохнет: я травою и облаком был,

Человеческим сердцем я тоже когда-нибудь буду.

Ты влюблен, ты грустишь, ты томишься в прохладе ночной,

Ты подругу зовешь, ты Ириной ее называешь,

Но настанет пора, и над нашей кудрявой землей

Пролетишь, и не взглянешь, и этих полей не узнаешь.

А любовь – семицветною радугой станет она,

Кукованьем кукушки, иль камнем, иль веткою дуба,

И другие влюбленные будут стоять у окна,

И другие, в мучительной нежности, сблизятся губы.

Теплый ветер вздыхает, деревья шумят у ручья,

Легкий серп отражается в зеркале северной ночи,

И, как ризу Господню, целую я платья края,

И колени, и губы, и эти зеленые очи. (157, т. 3, с. 204)

С. 389…Нельдихен – о двухсполовинноаршинной кукле… – Подразумевается едва ли не самое известное стихотворение Нельдихена 1920 г.:

За летние месяцы в печке набралось много бумаги —

Скомканные черновики, папиросные коробки и окурки;

Одной спички довольно, чтоб печку разжечь.

Вспыхнула серая бумага, рыже-синяя кайма

поползла по ней, затрещали щепки,

Тепло, светло, пахнет смолой и яблоками,

Медленно дышится…

Было б сейчас совсем хорошо,

Если бы со мной сидела на коврике женщина, —

Когда так тепло и покойно,

Невольно хочется любовных удовольствий,

Когда в такие минуты женщины нет,

Разве может не думать о ней всякий мужчина?..

Женщины – двухсполовиноаршинные куклы,

Хохочущие, бугристотелые,

Мягкогубые, прозрачноглазые, завитоволосые,

Носящие веселожелтые распашонки и матовые

висюльки-серьги,

Любящие мои альтоголосые проповеди и плохие хозяйки —

О, как волнуют меня такие женщины!..

По улицам всюду ходят пары,

У всех есть жены и любовницы,

А у меня нет подходящих;

Я совсем не какой-нибудь урод, —

Когда я полнею, я даже бываю лицом похож на Байрона.

Тех, которым я нравлюсь, но которые мне не нравятся,

Я тех не целую, —

От них пахнет самым неприятным мне запахом,

Запахом красной икры…

Рая, – где она теперь? —

Глупая, она меня променяла на толстого учителя из Смоленска.

Когда узнал я это, я вошел в ее комнату,

Хотел только сказать Райке, что она глупая;

Ее не было дома, – я не стал ожидать, —

Увидал на ночном столе электрический карманный фонарь,

Подаренный мной прошлой осенью,

Сунул его себе в карман и вышел…

Где теперь Рая? – если б я ее встретил,

Я бы женился на ней!..

Фу, – подставлю затылок под кран,

Надо успокоиться…

Странные женщины, – попробуй сказать им:

Поцелуй – это то же, что у собак обнюхиванье.