Жизнь - Отечеству, честь - никому! - [26]
Руководство завода заперли в трансформаторной будке. Обстановка на заводе и вокруг становилась неуправляемой. Прибывших первого секретаря горкома КПСС Замуло и первого секретаря Ростовского обкома Басова, которые вышли на балкон заводоуправления, чтобы успокоить митингующих, забросали бутылками, камнями, палками и тоже заперли в той же будке. Организаторы и подстрекатели беспорядков, увлекая за собой массу людей, блокировали здание заводоуправления.
Другая часть участников беспорядков вышла в район станции Локомотивстрой на главной железнодорожной артерии юга страны, проходящей вблизи территории завода. Были перекрыты пути, разобраны рельсы и шпалы и остановлено движение всех поездов. Митингующие выбили стекла вагонов и разграбили буфеты вагонов-ресторанов. Начиналось мародерство. Был разграблен склад, где хранился спирт, образовалась большая пьяная толпа.
Личный состав дивизии в это время занимался обслуживанием техники после возвращения с учений. Я с другими офицерами направлялся в кафе на обед. На контрольно-пропускном пункте нас остановил дежурный и объявил, что командир полка запретил офицерам выход из городка, нам приготовлен обед в солдатской столовой. После обеда последовала команда получить личное оружие и патроны.
Вскоре прибыл командир дивизии генерал-майор Олешко, только недавно получивший это звание. Подъехали пять грузовых автомобилей, и колонна с офицерами в кузовах направилась в сторону завода. Въезд был заблокирован митингующими, командир дивизии повел колонну к тыльному въезду, видимо, к трансформаторной будке, где было заперто местное и более высокое начальство. Как только подъехали к воротам, нас встретила толпа разогретых алкоголем людей с криками: «Зачем вы приехали? Занимайтесь своим делом, мы тут сами разберемся!»
Не успел командир дивизии выйти из «газика», как машину вместе с водителем подняли на руках и развернули в обратную сторону. Офицеров, которые соскочили с машин и бросились к генералу, в буквальном смысле хватали в охапку и бросали в кузова грузовиков. После такой, мягко говоря, неприветливой встречи мы в подавленном состоянии вернулись в свой городок. К тому времени туда прибывали старшие офицеры, главным образом из штаба округа из Ростова. Они спешно получали оружие, хотя чувствовалось, что многие из них давно не держали его в руках.
Высоких начальников волновала проблема трансформаторной будки и ее «узников». Командир полка подполковник Уницкий, видимо, по указке сверху дал команду подготовить учебные танки, которые находились на полигоне, к выходу на завод. Три машины направились туда вдоль железной дороги. Беда была в том, что в это время проводилась электрификация железной дороги, вдоль нее вырыты ямы под высоковольтные столбы. Один танк завалился в такую яму - «время суток было темное, видимость плохая.
У завода два учебных танка остановили митингующие. Они быстро забрались на броню, открыли ящики с ЗИПом, достали молотки, ключи, кувалды и разбили триплексы, лишив экипажи возможности наблюдения. Когда один из механиков-водителей попытался открыть люк, ему отбили пальцы рук. Тут надо заметить, что наша танковая дивизия давно дислоцировалась в городе, и многие мужчины, прошедшие службу в ней, хорошо изучили устройство танка и знали, как его можно «ослепить».
Мы в городке все это слышали по радио, понимая, что обстановка накаляется. Командир полка дал команду и танки задним ходом начали движение обратно. Нам разрешили отдохнуть и объявили, что в три часа утра должны выдвигаться к заводу. Тем временем ночью бойцы роты спецназа, в которой служил мой друг Толя Чмутин, переодевшись в гражданскую одежду, сумели освободить из заточения руководителей предприятия, города и области.
В 4 часа утра мы прибыли в район НЭВЗа, восстановили железную дорогу, оцепили ее в надежде, что скоро пойдут поезда. А в 6 часов загудели заводские гудки, в сторону завода потянулись толпы людей. Мы поняли, что они пришли вовсе не работать. Активисты опять разобрали рельсы, а женщины, сколько их ни уговаривали разойтись, сели на шпалы и заявили, что никуда не уйдут. Пытался уговорить их не усугублять обстановку Герой Советского Союза генерал-лейтенант Шапошников, исполнявший обязанности командующего округом, но безуспешно. Он, как и все мы, ходил в самых «растрепанных» чувствах, не зная, что делать... Забегая вперед, скажу, что после новочеркасских событий Шапошников был снят с должности и уволен из Вооруженных Сил. Говорили, что органы КГБ изъяли из сейфа в его кабинете компрометирующие Н. С. Хрущева документы. Прошло время, и в условиях горбачевской перестройки Шапошников был объявлен героем и почетным гражданином городов Новочеркасск и Ростов.
Толпа у завода росла. Кто-то закричал: «Идем на город!» Огромная масса людей ринулась в Новочеркасск, сначала вдоль железной дороги, потом по трамвайным путям. Перед городом им надо было пройти по мосту через речку Тузлов, однако мост был заблокирован танками. Возбужденные люди преодолели речку вброд. Когда в районе завода почти никого не осталось, личный состав 140-го полка посадили на автомашины, и мы тоже отправились в город.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.