Жизнь - Отечеству, честь - никому! - [17]

Иосиф Игнатьевич не только интересно проводил занятия с суворовцами, но и находил время, чтобы рассказать о новых книгах белорусских, советских и зарубежных писателей. В те годы он активно занимался переводом произведе­ний итальянских поэтов. Дома у него была большая библиотека, и Семежонов часто приглашал меня, Володю Качана и других суворовцев в гости. Квартира Иосифа Игнатьевича располагалась в одном из домов на площади Победы, где он проживал с сестрой. В большой комнате висели портреты статного молодого человека в форме офицера Красной Армии, а также офицера-разведчика в не­мецкой и английской военной форме. Мы сразу узнали на них нашего учите­ля. Это был достойный пример для подражания для молодых ребят, решивших стать офицерами, как добиваться исполнения заветной мечты...

Я просто боготворил Иосифа Игнатьевича, и он это чувствовал. Однажды случайно встретил его в городе с красивой женщиной. После приветствия он сказал: «Вось, Пятро, я на сорок першым годзе і ажаніўся». Это была, как я потом узнал, племянница Максима Танка. В последующем, бывая в Минске, я всегда стремился встретиться с Иосифом Игнатьевичем. К сожалению нашего, доброго учителя уже давно нет в живых.

С изучением иностранного языка, а это был немецкий, мне везло: в школе его преподавал опытный учитель А. С. Жуковский, в Полтавском военном учи­лище — майор Семенов. В дальнейшем и в Ташкентском военном училище, и в академии Генерального штаба я дружил с этим предметом. Жаль только, что на практике мне так не пришлось в полной мере воспользоваться своими знания­ми. В Германии я не служил, а в Чехословакии, Средней Азии и Афганистане немецкий язык, естественно, не пригодился.

Русский язык и литературу преподавал Федор Яковлевич Головко, который приехал к нам из Воронежского СВУ Он сумел пробудить интерес суворовцев к своему предмету, многих научил любить книги, в том числе и классику. Сочи­нения и диктанты мы писали довольно часто, а в первый год учебы - дополни­тельно и ежедневные диктанты-десятиминутки на самостоятельной подготовке. Федор Яковлевич не ограничивался только исправлением ошибок и выставлени­ем оценок, он писал рецензии на наши опусы, чаще шутливые и всегда остроум­ные, которые активно обсуждались в классе и запоминались. При этом Головко умудрялся щадить наше юношеское самолюбие. Некоторые его сравнения мне памятны до сих пор, а ошибки, исправленные им много лет назад, я больше не допускал.

До сих пор помнятся прочитанные нами по рекомендации Ф. Я. Головко книги Б. Изюмского «Алые погоны», Н. Багмута «Счастливый день суворовца Криничного», повесть К. Осипова «На пороге жизни», сборники рассказов командира роты Тамбовского СВУ М. Добрынина «Смолоду в строю» и «Расска­зы о суворовцах». Памятны в связи с этим слова К. Пигарева - историка, иссле­дователя жизни А. В. Суворова: «Он завещал потомству свое военное искусство и свой пример. Следовать за Суворовым можно и должно, подражать — нельзя. Несколько Суворовых не бывает: это явление слишком самобытное, слишком исключительное. Важно быть суворовцем, оставаясь самим собой». Действи­тельно, суворовец - это звание навсегда. Эту истину мы твердо усвоили на всю жизнь. Ведь суворовец по духу своему, по своей сути, менталитету и воспитанию не может быть бывшим...

В 1954 году в конце второй четверти, перед самым Новым годом, я про­стыл и с температурой попал в санчасть. На носу были первые зимние двухнедельные каникулы, которых все ждали с нетерпением. Но нам объявили: те, кто имеет двойки, получит только одну неделю отпуска. Федор Яковлевич Головко, зная, что у меня по русскому языку может быть двойка, вечером 30 декабря пришел в санчасть и продиктовал диктант. Придирчиво проверив его, поставил заслуженные четыре балла и таким образом определил общую положительную оценку по русскому языку, что позволяло мне полностью отгулять каникулы. Но я не рассмотрел внимательно отпускной билет, который был выписан зара­нее, и уже через неделю вернулся в училище.

Многое хочу рассказать об наших учителях. Преподаватель математики капитан Юлия Сергеевна Серебрянская, вызвав к доске решать задачу, долго и терпеливо ждала результата поисков истины. А он не всегда был однозначным. И если кто-то решал задачу не тем способом, она с мягким укором говорила: «Что ж ты поехал в Москву через Владивосток?» Этого было достаточно, чтобы понять: есть другой, более простой вариант решения. И с тактичной помощью Юлии Сергеевны каждый находил его самостоятельно, нередко включая этот успех в свою копилку.

Интересно, с вдохновением проводил уроки по географии подполков­ник Т. С. Ромашко. В те годы происходил распад мировой колониальной си­стемы. Сегодня, наверное, даже многие учителя, не говоря уже об учащихся, не знают, какие государства в Азии и Африке, чьими они были колониями и доминионами, и как после второй мировой войны эта система распалась при активном участии СССР. На одном из занятий суворовец Подерачев назвал английской колонией Индию, которая к тому времени стала свободным го­сударством. Как тогда возмутился Тихон Семенович! Он покраснел и громко воскликнул: «Как вы, суворовец, могли обидеть 400-миллионный индийский народ, делая такие заявления?» Эта реплика запомнилась на всю жизнь, и впредь мы более серьезно относились к изучению каждой колонии или доми­ниона и занятиям по географии в целом. Ибо она, как показала потом боевая жизнь, тоже точная наука.