Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [89]

В виду того, что Россия в течении войны и в годы революции совершенно не выписывала из-заграницы химических реактивов, крайне необходимых для химических лабораторий, а мы сами приготовляли их в ничтожных количествах, то Комиссариат Народного Просвещения командировал в Германию особую комиссию по закупке реактивов для всех высших учебных заведений. В эту комиссию был назначен брат полпреда В. Н. Крестинский, который был доцентом в Лесном Петроградском Институте. Я был рад встретить его в Берлине и часто проводил с ним свободные вечера, так как имел с ним общие интересы. Фирма Kahlbaum, которая должна была получить большой заказ на реактивы, пригласила нас посетить их завод в Берлине, где изготовляются исключительно химические препараты. Я с большим удовольствием осмотрел их завод и познакомился с приготовлением многих реактивов; между прочим там я тоже увидал установки, на которых изготовляются некоторые вещества по моему способу. Я видел получение изобутилового и изоамилового альдегидов моим каталитическим способом, —• пропусканием паров алкоголей через латунную трубку, в которую положены латунные стружки; жидкие олефины получались также моим способом, — пропуская пары спиртов через мой катализатор глинозем. Осмотр окончился прекрасным завтраком, который сопровождался распитием разных сортов ликеров, приготовляемых той же фирмой, — но в этой операции я не принимал участия, так как никогда в жизни не употреблял искусственно приготовленных спиртных напитков. Во время посещения завода Кальбаума, я познакомился с одним химиком Яблонским, который был на службе у Кальбаума по продаже реактивов. Впоследствии он мне очень много помогал по приобретению реактивов.

Незадолго до моего от’езда в Москву, во время утреннего кофе в отеле, мне доложили, что меня хочет видеть какой-то господин по одному делу. Я попросил этого господина подождать в приемной, пока я не кончу завтрака. Когда я минут через десять пришел в приемную, то господин так невнятно сказал свою фамилию, что я не мог понять, с кем я имею честь говорить. Но с самого начала разговора я был удивлен его вопросами: это вы тот самый Ипатьев, который впервые доказал строение изопрена и сделал его синтез? это вы первым ввели фактор давления и изучили каталитические реакции с органическими соединениями при высоких температурах и давлениях? Когда я ему ответил утвердительно на все его вопросы, тогда он мне сказал, что он президент Немецкого Химического Общества и посетил меня, чтобы попросить произнести небольшую речь в заседании Химического Общества 15 мая. Я извинился, что не расслышал фамилии, и когда он сказал, что он др. Harries, который продолжал мою работу с изопреном и подверг его полимеризации для получения искусственного каучука, то я был в высшей степени сконфужен и попросил его извинения, что долго его заставил меня ожидать в приемной. Др. Harries оказался очень симпатичным человеком, и после дружеского разговора на научные темы, мы условились, что я напишу речь по-немецки « пошлю ему для редакции, а он пришлет мне свою для ознакомления. Как известно, во время Генуэзской конференции между Германией и СССР был заключен особый договор, который получ(ил название Раппальского, так как он был подписан обоими сторонами в вилле Раппалло. По этому договору Германия и Россия делались союзниками и должны были помогать друг другу во всех случаях нападения на них других держав. Этот договор явился полною неожиданностью для многих держав, но в Германии он вызвал большой восторг, так как она после Версальского мира очутилась в изолированном положении. Из разговора с др. Harries я понял, что ему хочется отметить этот важный факт в заседании Химического Общества в особенности потому, что в Берлине присутствуют многие русские химики и их желательно также иметь гостями на заседании Общества. Я ему сказал, что с своей стороны сделаю все, чтобы исполнить его желание.

Вечером 15 мая состоялось заседание Немецкого Химического Общества, на котором присутствовало громадное число членов и гостей (громадная аудитория была переполнена. Из русских химиков, кроме меня, присутствовали В. Н. Кре-стинский, А. Маковецкий, Д. Прянишников и др. Президент Общества в своей речи приветствовал «именитых представителей химической науки великой России» и говорил о необходимости сотрудничества Германии и России в деле возрождения научной работы. Пока существует Версальский договор, — заявил он, — восстановление интернациональных научных сношений в полном об’еме невозможно, но мы надеемся, что мир постепенно образумится. Соглашение в Раппалло — счастливый этап на этом пути. От лица русских химиков я ответил ему краткой речью, в которой старательно обошел молчанием все политические намеки. Подчеркнув огромное влияние, которое на протяжении двух столетий немецкая наука оказала на развитие науки русской (это влияние я сравнил с ролью катализатора в химических процессах), я выразил уверенность, что это благотворное влияние немецкой науки будет продолжаться в будущем. «Тяжелый путь, пройденный нами, — говорил я, — нас закалил. Мы многому научились, и я должен сказать, что во всех нас живет твердая вера, что великая Россия снова займет надлежащее место среди цивилизованных стран и что' русский гений обогатит человечество великими идеями, как в науке, так и в области искусства».