Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [88]

По возвращению в Берлин, — это было уже в конце марта, — я был вызван в комиссию делегатов, едущих на Генуэзскую конференцию. Делегация остановилась в первоклассной гостиннице Эспланаде и состояла из председателя комиссии Чичерина и членов — Литвинова, Раковского и Красина. Здесь мне пришлось впервые встретиться с наркомом Чичериным, который, как известно, и до революции состоял на дипломатической службе. Род Чичериных принадлежит к числу старинных фамилий и было очень странным, что он сделался коммунистом с первых дней революции. Это был вообще очень странный человек, вел ненормальную жизнь, работал и принимал публику только по ночам и был большим любителем музыки, в которой знал толк. Литвинов был его заместителем и вел всю административную работу по Комиссариату Иностранных Дел. Чичерин был образованным человеком, превосходно говорил на иностранных языках, в особенности на английском и немецком. Во время моего посещения комиссии, я об’яснил все виденное и слышанное мною во Франции и Бельгии и сообщил мои некоторые предположения. Я видел, что в руках Литвинова были мои рапорты и он задавал мне некоторые вопросы. После этого заседания мне было об’явлено, что я буду числиться за Генуэзской делегацией, но пока я должен оставаться в Берлине и по вызову выехать в Италию.

Вспоминаю, что когда я вышел из комнаты, где заседала делегация, то в вестибюле отеля я встретил Э. Л. Нобеля, который был очень удивлен, встретив меня в Берлине. Я его не видал с 1917 года; с начала революции он тотчас-же уехал в Швецию, часто приезжал в Берлин и всегда останавливался в Эспланаде. «Как Вы думаете, — спросил он меня, — не взорвут ли нас здесь? Если бы я знал, что у меня будет такое соседство, я бы на этот раз остановился в другом отеле». «Будьте спокойны, — ответил я, — мы теперь в дружбе с немцами».

Я просидел в Берлине более месяца, в ожидании приглашения в Геную, но ввиду неудачи переговоров, мне не пришлось туда ехать.

Во время моего пребывания в Берлине я ближе познакомился с д-ром Давидом Самуиловичем Гальпериным, коммунистом, знакомство с которым началось еще в Москве, когда П. А. Богданов прислал его ко мне с просьбой его использовать в работе по химической промышленности. Д-р Гальперин, с которым мне приходилось вести совместную работу (о ней я скажу впоследствии), был родом из Харькова и получил высшее химическое образование в Германии и потому хорошо владел немцким языком. Он работал в химической лаборатории Политехникума в Цюрихе и был знаком с известным химиком

Вернером, о котором рассказывал мне много интересных вещей. Он был хорошо образованным человеком, с которым было приятно поговорить на различные темы; несмотря на то, что он был партиец, я почувствовал к нему доверие, когда ближе узнал его в Берлине так как пришлось довольно часто с ним встречаться по делам и для частной беседы. В то время он был назначен председателем Спичечного треста и должен был ехать в Швецию для переговоров относительно концессии со шведской спичечной компанией во главе которой стоял известный Крюгер, кончивший потом свою жизнь самоубийством вследствии банкротства. Химической специальностью Гальперина была, собственно, бродильная промышленность, но в Советской России в то время мало считались с тем, что лучше всего знал человек. Во время войны 1914 года Гальперин был в Германии и работал на одном из ферментательных заводов, — кажется, в Дармштадте. Он мне говорил, что Политехнический Институт в Дармштадте пригласил его читать лекции по брожению, и что он хлопочет о разрешении провести один семестр заграницей для выполнения возложенного на него Политехникумом поручения. Я не думаю, чтобы он получил такое разрешение, так как он, после моего приезда в Москву, также скоро возвратился из командировки. Мне пришлось начать с ним совместную работу, примерно через годичный промежуток времени.

Когда д-р Н. Каро, председатель фирмы Bayerische Stickstof Werke, узнал, что я вернулся из моей поездки во Францию и Бельгию, то он просил меня устроить с ним свидание и продолжить деловые разговоры относительно возможности получить некоторые концессии по химическим процессам. Свидание состоялось, и я указал ему, что самый главный вопрос для СССР в настоящее время является вопрос о связанном азоте, понимая под этим получение кальций-цианамида из карбида кальция и азота воздуха и также добывание аммиака >из водорода и азота воздуха. Так как последний процесс, которым владеет И. Г., купить сейчас невозможно, то остается только вопрос о постановке производства кальций-цианамида, который служит в мирное время, как прекрасное удобрительное средство, а в военное время может быть превращен в аммиак, который легко окисляется в азотную кислоту, необходимую для изготовления взрывчатых веществ. Остальные концессии едва ли будут интересны для нашей промышленности, и потому теперь надо сконцентрировать внимание на цианамиде. Он предложил мне поехать в Pistriz (около 100 километров от Берлина) и осмотреть там заводы кальций-карбида, цианамида и контактное окисление аммиака, по способу Франк и Каро, а также изготовление аммиачной селитры и других неорганических солей. Завод оставил во мне великолепное впечатление. В особенности интересно было видеть производство кальций-карбида, идущее при температуре около 1300 град., а затем насыщение его азотом воздуха в особых цилиндрах при 1100 град. Bayerische Stickstoff Werke выработало нам лучший способ изготовления этих продуктов. После посещения завода, Каро пригласил меня пообедать к себе домой и познакомил со своей женой и дочерью, которая была уже замужем за Печеком, очень богатым человеком, отец которого имел в Чехословакии громадные заводы по переработке каменных углей. Он меня представил также Печеку и прибавил, что, может быть, мое правительство заинтересуется производством также и их заводов. На прощании мы договорились, что он поможет осуществить у нас производство цианамида и примет участие в деле, но концессии он брать не хочет. Он очень рекомендовал их способ окисления аммиака, который давал в среднем до 94% выхода азотной кислоты. Он пригласил меня быть его гостем, когда я в следующий раз приеду в Берлин читать лекции по катализу.