Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [74]

Двое из нашей компании, — я и Фокин, — были беспартийными, а Рабинович и Горожан принадлежали к социалистическим партиям. Рабинович не был большевиком, но сочувствовал всем их национализациям и находил, что гораздо приятнее работать при настоящем социалистическом хозяйстве, чем быть во власти капиталистов.

«Вот, например, Вы, Владимир Николаевич, — говорил он, — работали прежде консультантом у компании Нобель, который загребал деньги в свой карман, свысока относился к Вашей работе и во всякое время мог выбросить Вас с работы, и никто не мог ничего с ним сделать; Вам и всякому служащему приходилось терпеть гнет от подобного хозяина. То ли дело в социалистическом государстве, где нет подобных хозяев, где поставленный во главе того или другого предприятия гражданин сознает, что он такой-же советский работник, как и Вы, что он должен идти рука об руку с Вами и использовать Ваши ценные знания не для своего личного обогащения, а для пользы всего государства. Вас не могут без причины удалить со службы, так как Вы находитесь под охраной профессиональных союзов. Подумайте серьезно о подобном порядке вещей, установившемся ныне в нашем государстве на новых началах, и я уверен, что Дьг еще с большей энергией будете

«Ваша речь, Лев Борисович, с точки зрения логики непогрешима, и все в ней кажется так гармоничным и заманчивым, что с первого взгляда нельзя и возражать. Но я приведу Вам некоторые соображения, которые могут в значительной степени изменить ту чарующую перспективу, которую Вы изволили начертать. Во-первых, я вовсе не принадлежу к числу тех лиц, которые видят счастье в обладании большим капиталом; я совершенно не капиталист, я ученый, но не лишенный практических навыков и вдобавок оказался еще не плохим администратором, так как в течении 3-х лет, как Вам известно, управлял всей химической промышленностью России во время войны и, как говорят, управлял не плохо. Поверьте, что мне никогда не улыбалось кланяться в пояс богатым людям и хозяевам, и, по правде сказать, по своему характеру, я никогда не искал знакомства с богатыми людьми; я полагал, что между мною и ими не будет достаточно искренности и что поэтому мне лучше быть подальше от них. Ближе с ними я познакомился только во время последней войны, когда мне волей-неволей надо было иметь с ними дела и принимать их у себя в Химическом Комитете. За это время мне пришлось познакомиться с богатым человеческим материалом, как собственниками, так и служащими, и чтобы дать Вам правильный ответ на возбужденный Вами вопрос, я ни на одну минуту не могу забыть, что для правильной оценки предлагаемой социальной реформы необходимо иметь в виду характер среднего человека этой эпохи и со всех сторон обсудить: может ли он воспринять и работать спокойно при данных обстоятельствах, выполняя заманчивую социалистическую программу, предложенную небольшой кучкой людей, не имеющих ни малейшего опыта по управлению страной, которая веками выработала определенную систему уклада всей государственной жизни.

«Если Вы хотите сравнить службу у капиталистов со службой в социалистическом государстве, где впервые делается опыт социалистического строительства, и где власть принадлежит пролетариату, который по своему умственному развитию в громадном большинстве случаев не может разобраться в сложных технических и экономических вопросах того или другого промышленного предприятия, то Вы должны принять во внимание еще одно обстоятельство. Не будучи в состоянии или не осмеливаясь критиковать заданную программу, все неудачи пролетариат будет сваливать на интеллигентный заводской персонал. Бедному инженеру придется расплачиваться за неисполнение заводом нелепых заданий, и он будет не только удален со службы, но, мне представляется, будет предан суду. Точно также ему придется сильно поплатиться, если он совершенно искренно предложит для пользы дела какое-нибудь усовершенствование в производстве, а оно, помилуй Бог, не удастся. С капиталистом у инженера простые счеты: если инженер пришелся не ко двору или принес убыток, капиталист его увольняет и тем дело кончается. В этом, по моему, будет заключаться существенная разница в положении специалиста у капиталиста или на службе пролетариата социалистического государства, принимая во внимание, конечно, умственное развитие современного русского пролетариата и общее направление всей политики большевистского правительства».

«Вы сильно преувеличиваете, — возразил мне Лев Борисович, — опасность для специалистов работать с пролетариатом, который поставлен во главе промышленных предприятий, — в особенности, принимая во внимание, что он, получив власть, будет осторожен в обращении с инженерами, которые согласились работать с ними, и кроме того, он должен учиться управлению у своих более квалифицированных товарищей. За ошибки, которые неизбежны во всяком деле, никто не будет наказывать тюрьмой, — это только принесет вред делу и вырвет из рук специалистов всякую инициативу».

Я ответил, что был бы очень доволен, если бы мои опасения не оправдались, но моя интуиция и мои наблюдения над отношениями между партийными товарищами и инженерами, не позволяют мне отказаться от своих опасений, и, конечно, время покажет, кто из нас был прав.