Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [72]

Как было указано ранее, после обстоятельного обсуждения вопроса, Президиум ВСНХ вынес единогласное решение ходатайствовать перед Совнаркомом СССР о передаче ему функций внешней торговли. В самом начале моего разговора с Красиным, я сообщил ему об этом постановлении, и он, приняв близко к сердцу это решение заявил, что немедленно отправится в Москву для того, чтобы не допустить проведения соответствующего декрета в Совнаркоме.

Дальнейшая беседа касалась организации нашего участия на Генуэзской конференции и программы моей деятельности в Бельгии и во Франции. О серьезных делах мне впервые пришлось говорить с Л. Б. Красиным. Как на меня, так и на Л. Ф. Фокина, разговор с Красиным произвел одинаковое неблагоприятное впечатление: в конце нашего разговора Красин высказал взгляды прямо противоположные тем, которые он защищал в начале. Это было бы неудивительно, если бы дело шло о вопросах, в которых он не был экспертом. Но тот поворот на 180 градусов в его убеждениях, который мы наблюдали, касался как раз его переговоров с промышленными кругами и программы, которую надо составить нашему правительству для Генуэзской Конференции. В конце разговора между нами не было противоречий, и он принял ту схему переговоров с промышленниками, которую я наметил для Бельгии и Франции. В заключение нашей беседы я сообщил Красину о моем разговоре с Ф. А. Ивановым и о желании Уркарта меня видеть. Я просил дать мне указание относительно возможности принять эти приглашения и на это получил категорическое запрещение видеть Уркарта, но мне было позволено увидеться с Ивановым. Из дальнейшего разговора выяснилось, что Красин и Уркарт поссорились, и между ними были прерваны всякие деловые переговоры, причем Красин сильно ругал Уркарта, обвиняя его в нарушении данного ему обещания держать все это дело в секрете и не изменять тех условий, на базе которых можно было бы выдать Уркарту концессию на Кыштымские заводы. Кроме того, я спросил Красина, не имеет ли он что-либо против того, чтобы я посетил моего ученика полк. Беляева. На этот мой вопрос он и также клышко дали не только утвердительный ответ, но просили меня позондировать почву относительно передачи советскому правительству всех дел и денег, оставшихся в Заготовительном Русском Комитете. Н. Т. Беляев в то время продолжал возглавлять указанный Комитет и имел канцелярию, в которой приводилась в порядок вся отчетность для того, чтобы передать ее впоследствии или признанному всеми русскому правительству или же английскому правительству. Дело в том, что на руках Беляева находилась довольно крупные суммы денег, переведенных русским правительством во время войны Заготовительному Комитету; к нему же поступали неоплаченные счета английских компаний, выполнявших русские военные заказы. Большевики, конечно, хотели получить деньги в свои руки и расплату произвести по своему усмотрению. Многие заготовленные в

Англии предметы военного снаряжения не были доставлены в Россию в виду начавшейся революции, а часть военного снаряжения была, с согласия английского правительства, послана белым армиям для гражданской войны.

Н. Т. Беляев был очень рад меня видеть и пригласил меня к себе на завтрак и познакомил с своей женой и тещей. Он приобрел себе по случаю хороший дом на Queen Street, South Kensington, имел у себя дома небольшую металлургическую лабораторию и читал лекции в Университете по металлургии стали. Я с большим удовольствием вспоминаю нашу первую встречу, которая не была омрачена никакими деловыми разговорами. Но когда мне, по настоянию Красина и особенно Клышко, при втором посещении Беляева пришлось затронуть вопрос о передаче дел Заготовительного Комитета Торгпредству в Лондоне, то он категорически отказался от этого предложения и сразу переменил свое любезное ко мне отношение на официальное и даже несколько недоброжелательное. После этого я не встречался с ним до 1937 года, когда я уже будучи американским гражданином, приехал в Париж на Мировой Конгресс по нефти, и Беляев, узнав о моем приезде, пригласил меня in мою жену к себе на квартиру, где мы провели очень приятное время в дружеской беседе, вспоминая нашу жизнь и работу в старой России.

В Лондоне, когда проф. Доннан (Лондонского Университета) узнал о моем приезде, то тотчас-же приехал ко мне и пригласил меня на завтрак в отель Савой, а потом к себе в лабораторию и домой на обед. Он рассказывал мне очень много интересных вещей и предложил посетить МОНД Компанию, руководители которой также хотели познакомиться со мной, так как много слышали о моей деятельности во время войны. Во время этого визита владельцы компании интересовались, главным образом, моей деятельностью по организации химической промышленности в СССР и расспрашивали о тех перспективах, которые я рисую себе для дальнейшего ее развития. Конечно, я был очень осторожен и не позволил себе затронуть ни одного вопроса, который мог бы быть истолкован не в пользу советского правительства, которым я был аккредитован.

Ф. А. Иванова я видел несколько раз и один раз был приглашен вместе с Л. Ф. Фокиным к нему на большой обед, куда были также приглашены русские инженеры, работавшие прежде на Кыштымских заводах и знакомые хорошо с ватер-жакетными печами для выплавки меди из руд. Ф. А. был в высшей степени интересной личностью. Он вышел из крестьянской семьи, свою дорогу пробил упорным желанием учиться и достиг очень высокого положения в промышленном мире на Урале. Он был директором самых больших медно-плавильных заводов Урала в английской концессии, где главным директо-ром-распорядителем был Уркарт, с которым он был очень тесно связан, и тотчас-же после начала Октябрьской Революции вместе с ним эмигрировал в Англию. Насколько имя Ф. А. Иванова было уважаемо в промышленных кругах явствует из того, что он был от промышленников выбран в члены Госуд. Совета. Конечно, я не могу припомнить всех тех наших разговоров с ним, но они касались, главным образом, современного состояния нашей промышленности и возможности ее быстрого восстановления. Я ему передал мой разговор с Красиным относительно моего посещения Уркарта и просил передать последнему мое большое сожаление о невозможности его видеть.