Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [71]

В Англию я отправился в последних числах декабря через Остенде. Ехал я с некоторым опасением, так как очень мало знал эту страну и кроме того, совершенно не знал языка.

Меня утешало, что мне на помощь должен был приехать инженер JI. Ф. Фокин, который немного знал английский язык и одно время даже жил и работал в Англии. С другой стороны, мои хорошие знакомые англичане Mr. Bennett и Godfrey, директора Невского Стеаринового завода в Москве, после начала революции уехали в Англию и жили в Лондоне. Mr. Godfrey я написал о дне моего прибывания в Лондон, и он был так любезен, что встретил меня на Victoria Station, отвез в Hotel Russell Square и первые дни принял на себя заботу о моем пребывании в Лондоне, пока не приехали Л. Ф. Фокин. Я с благодарностью и с теплым чувством вспоминаю Соломона Годлеевича Годфрей и его семью, которая отнеслась очень сочувственно к моему положению и во многом помогла мне ориентироваться в незнакомой мне обстановке. Они мне рассказывали все перипетии их от’езда ;из Москвы, где они на одном и том-же месте (угол Вознесенской улицы и Немецкой) прожили 36 лет и где родились их дети. Они потеряли все имущество и все деньги, которые они держали в русских ценностях, и им пришлось почти без средств прожить на севере Финляндии, на границе, в карантине около 90 дней, пока им не дали разрешение отправиться в Англию. Но. за время своего пребывания в России они так полюбили эту страну и русский народ, что, несмотря на потерю всего своего состояния, нажитого честным путем, они сказали мне, что каждую минуту готовы вернуться обратно в Москву и забыть все перенесенные обиды и потери. И это приходилось слышать от всех иностранцев, проживших в России до революции несколько лет.

По приезде J1. Ф. Фокина, мы отправились к Красину для получения инструкций в нашей деятельности. Контора нашего полпреда помещалась в то время на Бонд стрит, и правой рукой его был товарищ Клышко, коммунист, который во время войны был чертежником на заводе Виккерса. Это был некончивший студент-технолог (кажется 2-х или 3-х курсов); Красин его пригласил в качестве первого советника Торгпредства. Сначала Клышко встретил нас не очень дружелюбно, но потом при ближайшем знакомстве, когда узнал цель нашего приезда, он стал к нам относиться очень сочувственно.

Так как я находился в распоряжении Л. Б. Красина, то я не мог ничего предпринять, не испросив его согласия. В это время, в январе 1922 г., Ллойд Джорджем и Брианом был поднят вопрос о Международной Конференции, на которую должен быть приглашен и СССР. На этой конференции, которую было решено собрать в Генуе, должны были быть рассмотрены вопросы политические, экономические и торговые. СССР согласился принять участия в этой конференции и прислать делегацию из дипломатов и экспертов-техников. Открытие конференции было назначено на апрель. Ллойд Джордж говорил, что он надеется увидать на этой конференции Ленина и пожать ему руку. Но этому не суждено было исполниться, так как Ленин стал себя очень плохо чувствовать: он стал страдать бессонницей, общим недомоганием и выглядел очень изнуренным человеком. О нездоровьи Ленина я услыхал от И. Т. Смилги еще в Берлине, но в Лондоне я прочитал статью в «Times» одного американца, который приезжал в СССР для деловых переговоров и имел аудиенцию у Ленина; состояние здоровья Ленина он рисовал в довольно мрачных красках.

В Лондоне в то время находился наш преподаватель металлургии Артиллерийской Академии полк. Николай Тимофеевич Беляев. Он был моим учеником по химии, а по металлургии был учеником проф. Д. К. Чернова, к которому он относился с особым благоговением. Во время войны 1914 года он был командирован в Англию в помощь ген. Гермониусу, который ведал всеми приемками военного снабжения. После выхода России из Антанты, заказы были приостановлены. Гермониус уехал из Англии, и все дела передал Беляеву для их ликвидации. Так как Беляев категорически отказался признать власть большевиков, то он стал считаться эмигрантом и, конечно, советскому человеку без разрешения начальства, никаким образом нельзя было вступить с ним в какие-либо отношения. Кроме Беляева, в Лондоне проживал бывший член Госуд. Совета Филипп Антонович Иванов, который был дирек-

тором Кыштымских медноплавительных заводов на Урале на службе английской компании; во главе последней стал большой делец, известный в промышленном мире в Европе госп. Уркард; он тоже был в то время в Лондоне и, как уже было мною указано ранее, был в деловых переговорах с Красиным относительно взятия в концессию своих заводов на Урале. С Ф. А. Ивановым я был знаком в России по делам обороны, и когда он узнал из газет, что я приехал в Лондон, то тотчас-же явился ко мне в отель и пригласил меня к себе, а также передал просьбу Уркарда о его желании увидать меня и поговорить об интересующих его вопросах.

Хотя Ленин и дал мне полную свободу говорить и принимать каждого, кого я найду нужным, но я счел за благо переговорить с Красиным и получить также и от него разрешение, дабы не портить его дипломатической и экономической работы в Англии. Я заявил Клышко о необходимости получить продолжительную аудиенцию у Красина и вскоре ее получили. Эта беседа с Красиным продолжалась в течении не менее 2-х часов, так как, кроме указанных вопросов, был задет еще очень серьезный вопрос о положении Внешторга и об его взаимоотношениях с ВСНХ.