Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [200]

«Владимир Николаевич, Вы знаете, что я ни в чем не виноват, и если до Вас дойдут слухи или Вы прочтете в газетах, что во время моего допроса в ГПУ я сознался в своей вредительской деятельности, то не верьте этому! Тоже самое я сказал и своей жене»...

Я больше уже не видал В. П.; когда я был заграницей, то услыхал, что его без суда назначили на принудительные работы на Ольгинском химическом заводе; впоследствии, кажется, он был освобожден. Возможно, что ради спасения своей жены и двух детей В. П. и возводил на себя напраслину.

В Москве меня просили сделать доклад о моих впечатлениях о поездке в Японию и о Конгрессе инженеров в Токио. Этот митинг происходил в большом зале Военного Клуба, помещающегося в бывшем здании Екатерининского Женского

Института. Мой доклад был выслушан с большим вниманием и, насколько помню, впоследствии был опубликован.

В Москве я был привлечен сделать доклад на тему: «Влияет ли политика на развитие науки?». Этот митинг был организован в большой зале Московской Консерватории, и председателем его являлся Г. М. Кржижановский, председатель Госплана. Кроме меня были приглашены следующие лица: А. Луначарский, С. Д. Шейн, М. Я. Лапиров-Скобло, П. Осадчий, Абрикосов, Кончаловский (последние два доктора медицины). Поставленный вопрос представлял большой общественный интерес в советской обстановке, и потому громадный зал консерватории был переполнен (собралось не менее 2000 человек). Мне не очень было приятно выступать по этому вопросу, так как я не был в состоянии говорить об этом предмете только в угоду большевикам. В своей речи я все таки привел некоторые данные, которые смягчали мои оппозиционные взгляды. Я решил написать мою речь заблаговременно и хорошенько ее прокорректировать. Когда мы, ораторы, собрались перед митингом, то Луначарский, здороваясь с нами, весело заметил:

«Сегодня наша аудитория услышит только симфонию, так как наперед вижу, какие речи произнесут наши докладчики».

Но Луначарский оказался не совсем прав, так как ему все таки пришлось возражать на мою речь, которая оказалась ложкой дегтя в бочке меда. Я выступал третьим, когда уже аудитория прослушала две речи, где указывалось черным по белому на громадное влияние советской политики на развитие научной мысли. Меня аудитория встретила аплодисментами, и это меня до некоторой степени подбодрило, так как должен сознаться, что в этот раз я волновался больше, чем в других моих выступлениях. Я очень жалею, что у меня нет оригинала моей речи (он остался в Москве) и здесь я могу привести на память только главные мои мысли по этому вопросу. Я разбил свой доклад на две части: в первой части я доказывал, что политика государств не оказывает никакого влияния на творчество гениальных и талантливых людей. Достаточно вспомнить великие творения Галилея в эпоху инквизиций, гениальную работу нашего Лобачевского в эпоху Николая 1-го, когда не очень то поощрялись науки, творчество Менделеева и пр., чтобы ясно видеть, что гении рождались и творили независимо от тех политических воззрений, которые были положены в основу государственной власти в данной стране. Творчество было, есть и всегда будет свободно и не подчинено никаким правилам и декретам. Но мы должны признать, что экономическая политика государственной власти может повлиять на развитие той или другой отрасли промышленности и создать такие условия, при которых данная промышленность будет в состоянии начать свое существование. И вот тогда в ученых лабораториях Университетов начнут появляться работы, которые послужат фундаментом для установления новых процессов необходимых стране. Поучительный пример в этом отношении нам представляет Германия в развитии своей химической промышленности. Далее я подчеркнул в своей речи, что научная работа в исследовательских лабораториях в настоящее время настолько осложнилась, что нет никакой возможности ее производить одному человеку. Руководитель лаборатории ставит только главную проблему, которая далее разрабатывается под его наблюдением, несколькими его сотрудниками и потому общее сотрудничество, подобно всякой коммуне, есть принадлежность каждой хорошо организованной лаборатории совершенно независимо от того, какой государственный строй существует в стране. В конце речи я указал, что организация сельского хозяйства может быть выполнена по тому же методу работы, которая стала необходимой в научных лабораториях. Существующее трехпольное хозяйство в СССР не может быть далее продолжаемо; в виду сильного увеличения народонаселения в центральной и южной частях России, мы должны перейти к интенсивному земледелию. Это может быть осуществлено или при помощи хуторского хозяйства, которое принято во всем мире, или же при настоящем политическом строе в СССР, при помощи особой организации общественного владения, которая уничтожит черезполосицу и введет шестипольное хозяйство при совместной обработке земли под началом своих выборных опытных старшин. Для проведения в жизнь такого интенсивного хозяйства община должна получить в кредит от государства необходимые сельскохозяйственный инвентарь и удобрения и уплачивать за эту ссуду поставкой осенью необходимых продуктов-продовольствия. Я не хочу хвастаться, но моя речь вызвала, пожалуй, наиболыпе одобрения со стороны слушателей, чем все остальные.