Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [16]

Много материала для насмешек давала юнкерам страсть Котикова к балету. Старый холостяк, он любил проводить вечера в балете, — но старался скрывать эту свою слабость. Если юнкер сталкивался с ним в театре, то Котиков обычно подходил к нему и пускался в объяснения, что попал сюда случайно, так как «все билеты в драматическом театре проданы, а в гости я ходить не люблю, там всегда накурено». Это объяснение все знали, — и все над ним подтрунивали. Утверждали, что предметом особого увлечения Котикова была известная балерина Петипа, находившаяся тогда в расцвете своей славы. Поэтому на лекциях Котикова тишина нередко прерывалась возгласом: «Петипа!». Котиков отрывался от досоки, на которой писал свои формулы, оглядывал аудиторию, — и вновь принимался писать дальше, не сказав ни слова. Через минуту раздавался новый возглас: «Котиков!». Тогда он обращался к аудитории и сердито заявлял, — со своим обычным пришепетыванием:

«П-с-ш-те, прошу не прерывать лекцию, — иначе я обращусь к дежурному офицеру».

В моей памяти остался только один случай, когда он попытался привести эту угрозу в исполнение и действительно пожаловался дежурному офицеру, шт.-кап. Герберту, на то, что класс его не слушается, — в ответ на что получил вполне заслуженный отпор:

«Ваше Превосходительство, — возразил ему Герберт, — я только штабс-капитан, а меня слушается все училище. Вы же генерал, — и не можете добиться порядка с небольшим числом юнкеров».

Раздраженный Котиков растерянно ответил:

«Прошу не забывать, что я не сам себя сделал генералом!» Легко понять, какой успех имела эта реплика у юнкеров! Надо добавить, что Котиков как бы нарочно подстрекал юнкеров к разговорам на балетные темы. Я в то время имел знакомства в артистическом мире, бывал в гостях, между

прочим, у заслуженной артистки Е. Н. Жулевой и как то на вечере у нее имел удовольствие танцовать с Марией Мариу-совной Петипа. Мои товарищи, узнав об этом, не преминули рассказать Котикову, который сначала бросил свою обычную фразу, что к химии это не имеет отношения, но затем подошел ко мне, чтобы узнать, верен ли этот рассказ. После моего утвердительного ответа, он спросил:

«П-с-ште, она худенькая?»

И, после моего да, прибавил:

«Они все худенькие!»

Спустя несколько лет, я как то рассказал М. М. Петипа, какого поклонника она имела в лице генерала Котикова и как мы его дразнили ею... Мой рассказ заставил ее посмеяться.

Рассказывать обо всех балаганных выходках, которыми сопровождались лекции Котикова, конечно, нет никакой возможности. Я упомяну здесь еще только об одной, — чтобы полнее охарактеризовать атмосферу, создавшуюся на лекциях по химии. Среди юнкеров был один, особенно выделявшийся своим вспыльчивым характером, — это был Войно-Оранский, прозванный нами «бешеный хвост». Котиков его недолюбливал за его поведение на лекциях и старался сбить во время репетиций. Войно-Оранский в химии ничего не понимал, но обладал великолепной памятью и все заучивал наизусть, а потому на вопросы Котикова давал правильные ответы. Котиков не отставал, — и, наконец, добился, что на один из его вопросов, — как получаются меркаптаны, — Войно-Оранский не смог сразу ответить. Котиков со злорадством сказал: «Вот и не знаете!» Простояв около доски около минуты, Войно-Оранский вдруг прищелкнул пальцами (жест действительно недопустимый в военном училище) и воскликнул:

«Действием сульфгидратом калия на галлоидопроизводные углеводородов».

Ответ был правилен, но Котиков настаивал, что он был дан не сразу. «Ваше Превосходительство, — возражал Войно-Оранский, — да Вы меня разбудите ночью, — я и тогда отвечу Вам на этот вопрос».

«Я в Ваши ночные дела не вмешиваюсь», — отрезал Котиков и поставил не то 8, не то 9, — хотя Оранский заслуживал не меньше 10 баллов.

Кроме лекций, мы имели 2 часа в неделю для практических занятий в химической лаборатории. К сожалению, эти занятия тоже не приносили нам пользы, так как были совершенно нерационально организованы. Вместо того, чтобы делать важнейшие реакции по основному курсу неорганической химии с объяснением их значения для усвоения основ химии, нас заставляли делать качественные реакции на металлы первой и второй группы качественного анализа. Пособием служила краткая книжка Бельштейна и Явейна: «Введение в качественный анализ», которая рассказывала, как провести ту или другую реакцию, не давая никакого объяснения их значения. Такая работа, •—■ без системы и без понимания ее значения, — не вызывала никакого интереса у занимающихся и сводилась к механическим манипуляциям, — на подобие уроков поваренного искусства. Естественно, что у юнкеров не было серьезного отношения к этим занятиям. Преподаватель нам совершенно не помогал. Все было как бы сознательно направлено на то, чтобы убить в нас всякий интерес к химии...

Мне лично в отношении изучения химии год, проведенный в Михайловском Училище, дал в высшей степени мало. Записки, которыми пользовались юнкера (они были составлены ген. Федоровым), были очень кратки и не давали самого главного: теории строения органических соединений. Все их содержание составлял рассказ о важнейших химических реакциях, — без всяких разъяснений, с какой целью они применяются. Все химические уравнения приводились чисто эмпирически, без объяснения строения исходных и получаемых соединений. Все приходилось брать на память. Последняя у меня была великолепной; кроме того, я, вероятно, имел особую способность к химии, а потому умел немного разбираться в том материале, который нам подносили. Поэтому у Котикова я постоянно имел полный балл, и он, после неудачной попытки сбить меня на первой репетиции, стал хорошо относиться ко мне. Среди товарищей я приобрел даже репутацию химика, и они порой подтрунивали надо мною, называя меня «Котиковым». Но я отлично сознавал, как слабы мои познания и как много мне нужно учиться. Уделять больше времени химии я не мог, так как должен был за сравнительно короткое время основательно усвоить большой курс математики. Но именно в это время я принял для себя решение при первой же возможности завести свою собственную небольшую лабораторию для практического изучения химии. Вскоре мне удалось провести в жизнь это решение.