Жизнь ненужного человека - [42]
- Холодновато! - сказал он, снимая с шеи красный шарф.
- А вот, выпей скорее...
- Следует! Здравствуй и поздравляю.
Тонкий, он двигался свободно, не торопясь, а в голосе у него звучало что-то важное, не сливавшееся с его светлой бородкой и острым черепом. Лицо у него было маленькое, худое, скромное, глаза большие, карие.
"Революционер!" - напомнил себе Евсей, молча пожимая руку столяра. И заявил: - Мне пора идти...
- Куда? - вскричала кухарка, схватив его за руку. - Ты, купец, не ломай компании...
Зимин взглянул на Евсея и задумчиво сказал:
- Вчера у нас на фабрике ещё заказ взяли. Гостиную, кабинет, спальню. Всё - военные заказывают. Наворовали денег и хотят жить в новом стиле...
"Ну, вот! - с досадой воскликнул мысленно Евсей. - Сразу начал, - ах, господи!"
Не представляя, к чему поведёт его вопрос, он спросил столяра:
- А у вас на фабрике революционеры есть?
Точно уколотый, Зимин быстро повернулся к нему и посмотрел в глаза. Кухарка нахмурилась и сказала негромко и недовольно:
- Говорят, они везде теперь есть...
- От ума это или от глупости? - спросила Лиза.
Не выдержав тяжёлый и пытливый взгляд столяра, Климков медленно опустил голову. Вежливо, но строго Зимин осведомился:
- Вас почему это интересует?
- Я - без интереса! - вяло ответил Евсей.
- Зачем же вы спрашиваете?
- Так! - сказал Евсей, а через несколько секунд прибавил: - Из вежливости...
Столяр улыбнулся.
Евсею казалось, что три пары глаз смотрят на него подозрительно и сурово'. Было неловко, и что-то горькое щипало в горле. Вышла Маша, виновато улыбаясь, оглянула всех, и улыбка исчезла с её лица.
- Что это вы?
"Это - от вина!" - мелькнуло в голове Евсея. Он встал на ноги, покачнулся и заговорил:
- Я спросил потому, что давно хотел сказать вашей сестре про вас...
Зимин тоже встал, лицо его сморщилось, пожелтело, он спокойно спросил:
- Что - сказать- про меня?
До слуха Евсея дошёл тихий шёпот Маши:
- Из-за чего они?
- Я знаю, - говорил Евсей, и ему казалось, что он поднялся с пола на воздух, качается в нём, лёгкий, как перо, и всё видит, всё замечает с удивительной ясностью, - что за вами следит агент охранного отделения...
Кухарка покачнулась на стуле, изумлённо и испуганно воскликнув:
- Ма-атвей?..
- Позволь! - сказал Зимин, успокоительно проведя рукой перед её лицом.
Потом он решительно и строго приказал:
- Вот что, молодой человек, - вам надо идти домой! И мне. Одевайтесь...
Евсей улыбался. Он всё ещё чувствовал себя пустым и лёгким, это было приятно. Он плохо помнил, как ушёл, но не забыл, что все молчали и никто не сказал ему - прощай...
На улице Зимин толкал его плечом в плечо и говорил негромко, отчётливым голосом:
- Прошу вас к сестре моей больше не ходить...
- Разве я вас обидел? - спросил Евсей.
- Вы кто такой?
- Я торгую...
- А откуда вам известно, что следят за мной?
- Знакомый сказал...
- Шпион?
- Да...
- А вы тоже шпион?
- Нет, - сказал Евсей.
Но, взглянув в лицо Зимина, бледное и худое, вспомнил глуховатый спокойный звук его голоса и без усилия поправился:
- Тоже...
Несколько шагов молчали.
- Ну, идите! - сказал Зимин, вдруг останавливаясь. Голос его прозвучал негромко, он странно потряс головой.
- Ступайте...
Евсей прислонился спиной к забору и смотрел на столяра, мигая глазами. Зимин тоже рассматривал его, покачивая правую руку.
- Ведь вот, - недоумённо сказал Евсей, - вам сказал правду, что за вами следят...
- Ну?
- А вы сердитесь...
Столяр наклонился к нему и облил Климкова волною шипящих слов.
- Да чёрт с вами, - я и без вас знаю, что следят, ну? Что, - дела плохо идут? Думал меня подкупить да из-за моей спины предавать людей? Эх ты, подлец!.. Или хотел совести своей милостыню подать? Иди ты к чёрту, иди, а то в рожу дам!
Евсей отвалился от забора и пошёл.
- Га-адина! - услышал он сзади себя брезгливый вздох.
Климков повернулся и первый раз в жизни обругал человека во всю силу своего голоса.
- Сам гадина! Сукин сын...
Столяр не ответил, и шагов его не было слышно. Где-то ехал извозчик, под полозьями саней взвизгивал снег, скрежетали камни.
"Назад пошёл туда", - соображал Климков, медленно шагая по тротуару.
Он сплюнул, потом тихонько запел:
Уж ты сад ли мой сад...
И снова остановился у фонаря, чувствуя, что надо утешить себя.
"Вот я иду и могу петь... Услышит городовой - ты чего орёшь? Сейчас я ему покажу мой билет... Извините, скажет. А запоёт столяр - его отправят в участок. Не нарушай тишины..."
Климков усмехнулся, глядя в темноту.
"Да, брат? Ты - не запоёшь..."
Это не успокоило, на сердце было печально, горькая, мыльная слюна оклеивала рот, вызывая слёзы на глазах.
Уж ты са-ад ли мой са-ад,
Да сад зелёный мо-ой...
- запел он всей грудью, а глаза крепко закрыл. Но и это не помогло, сухие, колючие слёзы пробивались сквозь веки и холодили кожу щёк.
- Из-звозчик! - низким голосом крикнул Климков, всё ещё бодрясь. Но когда он сел в сани, в нём как будто сразу лопнуло множество туго натянутых жилок, голова опустилась, и, качаясь в санях, он забормотал:
- Хорошо обидели, - очень крепко!.. Спасибо! Э-эх, добрые люди, умные люди...
«Русское правительство есть только политическая партия, лишенная моральной связи с русским народом и враждебная ему по своим задачам. Под давлением необходимости русские власти устраивают гнуснейшую комедию народного представительства. Народ понял эту грубую комедию, он не хочет Думы, в которую желают посадить на роли представителей его желании каких-то темных людей, не известных ему», – писал Максим Горький в начале прошлого века. Он хорошо знал Россию, с 11 лет Алексей Пешков (будущий Максим Горький) вынужден был сам зарабатывать себе на жизнь и сменил много профессий, странствуя «по Руси».
Вы прочтёте в этой книге о весёлом и умном итальянском мальчике Пепе, о том, как рабочие Италии любят детей и всегда готовы прийти им на помощь. Рисунки Б. А. Дехтерёва. Ответственный редактор Г. И. Гусева. Художественный редактор Н. З. Левинская. Технический редактор Р. Б. Сиголаева. Корректор Н. А. Сафронова. Содержание: К читателям Максим Горький. Дети Пармы (рассказ) — 1911 г. Максим Горький. Пепе (рассказ) — 1913 г. Для младшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу М.Горького вошли роман «Фома Гордеев» (1899) – драматическая история молодого человека, не нашедшего места в жестоком и неискреннем мире дельцов, «хозяев жизни», а так же известные пьесы «Васса Железнова» (1936), «Егор Булычев и другие» (1932) и повесть «Мои университеты» (1923). Максим Горький: «Женщина иногда может в своего мужа влюбиться».
Рассказ «Челкаш» был написан Максимом Горьким в 1894 году. Уже в 1895 году «Челкаш» был напечатан в журнале «Русское богатство» и принес автору широкую известность.
В завершающей книге серии «Рождественские истории» собраны произведения Максима Горького, Веры Желиховской и Ги де Мопассана. На страницах сборника вы прочитаете святочный рассказ Желиховской о чудесном сне в руку, жизненные и злободневные новеллы Мопассана, а также рассказ-пародию Горького на «Преступление и наказание». «Рождественские истории» – серия из 7 книг, в которых вы прочитаете наиболее значительные произведения писателей разных народов, посвященные светлому празднику Рождества Христова. В «Рождественских историях» вас ждут волшебство, чудесные перерождения героев, победы добра над злом, невероятные стечения обстоятельств, счастливые концовки и трагические финалы.
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».
«Мы подходили к Новороссийску. Громоздились невысокие, лесистые горы; море было спокойное, а из воды, неподалеку от мола, торчали мачты потопленного командами Черноморского флота. Влево, под горою, белели дачи Геленджика…».
Из книги: Алексей Толстой «Собрание сочинений в 10 томах. Том 4» (Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.)Комментарии Ю. Крестинского.
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)