Жизнь некрасивой женщины - [7]

На барьере нашей ложи не видно было даже алого бархата: коробки с конфетами, мандарины, плитки шоколада, печенье, — ну, словом, все, что только мог достать Васильев в буфете. А тетка щурилась на бедного Дмитрия Ивановича, хватала его за руки и говорила:

— Нет! Я хочу, хочу быть для вас роковой женщиной! Разве у меня нет для этого чар?..

Дмитрий Иванович, опешив от ее огненных взглядов, растерянно несколько раз оборачивался на Васильева и даже попытался встать с места, но я увидела, как Васильев сзади, незаметно для остальных пнул его в бок носком ботинка, и Дмитрии Иванович, покраснев до ушей, послушно опустился на кресло возле тетки, а та уже щекотала его программой за ухом и томно щебетала:

— Что, нет у вас сил от меня уйти, да? Что, смирились? Ведь я же южанка, я Кармен, и не эта, что на сцене с заученными ариями, а настоящая Кармен, живая, здесь, перед вами, чувствуете? — И, откинувшись на спинку кресла, смеялась резким, неприятным смехом.

По окончании оперы машина Васильева, вместо того чтобы отвезти нас домой, повернула на Петровские линии, и мы очутились ужинающими во вновь открывшемся ресторане «Ампир», где столик № 13 считался за Васильевым. Дмитрий Иванович поехал с нами.

Поздней ночью все мы навеселе ввалились на Поварскую. Было решено, что завтра у нас целый день блины, так как масленая неделя только началась.

Войдя в наши комнаты, я одетая повалилась на постель и долго еще слышала голоса, спор и смех, под которые наконец заснула.

Проснулась я на другое утро с головной болью и очень была изумлена, увидев маму и тетку во вчерашних вечерних платьях. Они хлопотали около большого стола, сервируя его на несколько персон.

Я хотела что-то спросить у мамы, но она приложила палец к губам и кивнула на дверь второй комнаты, давая знать, что мы не одни.

Оказывается, там спали Васильев и Дмитрий Иванович, оставшиеся почему-то у нас ночевать.

Мама с теткой были необычайно оживлены и чем-то взволнованы. Они не ложились всю ночь.

Мама подошла к моей постели, поцеловала.

— Китти, — торжественно сказала она, — Господь послал нам с тобою в жизни много испытаний, и мы очень много страдали, но вот теперь он оглянулся, смилостивился и являет нам огромную, невиданную милость! К нам в руки идет само счастье, да такое, о котором мы и мечтать не могли!

— Мама!.. Уж не сделал ли Дмитрий Иванович тетке предложение? — засмеялась я.

— Если не сделал, то скоро сделает, не язви, пожалуйста. — И в голосе мамы я уловила обиду. — Во всяком случае, Николай Алексеевич говорит, что свадьба не за горами, а я ему верю во всем!.. Но не в этом дело… я хочу с тобой поговорить об очень важном, о том, что имеет прямое отношение к твоей и моей жизни. Дело в том, что Николай Алексеевич решил нас с тобой сделать счастливыми. Слушай: за его летные заслуги он уже давно имеет право… или, вернее, ему было предложено получить кусочек земли с какой-нибудь постройкой, но он говорит, что не думал об этом серьезно. Он вообще не хозяин, и нет в нем тяготения к оседлости. Этот уголок он предлагает нам. Он говорит, что если ты хочешь, то можешь выбирать, и он поселит нас в Петровском или Покровском, поскольку от Веселого[2], попавшего в линию фронта, не осталось камня на камне.

Я села и протерла глаза.

— Вы, мама, бредите или с ума сошли?! Может быть, он был пьян, когда обещал вам это?..

— Представь себе, я, так же как ты, не верила ему, пока он меня не убедил.

— Он лжет! Кто его награждает?

— Сам Ленин… об этом есть его личное письменное распоряжение… ты пойми одно: он хочет сделать это для нас! Это ему ничего не стоит, возьмет и сделает: он необыкновенный, добрый, великодушный…

— Мама, — перебила я ее с горечью, — но почему он все свои военные летные награды кладет к нашим ногам? Какая у него в этом заинтересованность?

— Он хочет женить Дмитрия Ивановича на Тале и этим породниться с нами, ведь Дмитрий Иванович его родственник.

— Это маловероятно, — покачала я головой, — не верю я этому! Мама, я хочу вам сказать, что все, что происходит сейчас, мне не нравится. Васильев, как и все его друзья, мне чужд, скучен и неинтересен. Этот пьяный разгул не по мне. Сегодня вечером я хочу уйти куда-нибудь из дома. Неужели вы не видите, что этот человек уходить не желает?

Но тут мама с теткой накинулись на меня; упрекам, угрозам, мольбам их не было конца. Мама говорила о том, что вся наша судьба в моих руках, у нее даже навернулись слезы на глазах. Она говорила, что все окружающие меня люди ничтожество перед Васильевым, что его дружбой, знакомством с ним можно гордиться, что он самолюбив и, если я его обижу словом, он уйдет навсегда. Что я должна быть с ним предельно любезна, что я должна пожертвовать своим временем и сделать все, чтобы «приручить» его.

— Пойми одно, — закончила мама, — если бы ты даже вдруг вздумала выйти замуж за Васильева, я бы ни за что на это не согласилась. Боже упаси! Этот человек ни в чем тебе не подходит, я бы с ума сошла от такого зятя, но отталкивать благородный и добрый порыв человека — просто глупо! Кроме того, подумай: все от Бога, и разве не Его рука послала нам Васильева, это живое чудо?!