Жизнь на льдине - [91]

Из Москвы пришел запрос; там удивлены скоростью нашего дрейфа и просят подтвердить наши координаты: нет ли ошибки? Я ответил, что все правильно: скорость дрейфа именно такова, как мы сообщили.

8 января

Ночью проснулись и долго вели разговоры о том, что нам не дадут дрейфовать до семидесятой параллели. А нам очень хочется пройти такой большой путь на льдине: рассчитываем, что на 70 градусе северной шпроты мы будем в марте.

Мы понимаем, что быстрый дрейф начинает беспокоить Москву и там уже готовятся к снятию нас со льдины. Передают, что к нам выходит зверобойное судно «Мурманец», которое будет патрулировать вдоль кромки льда.

Мы сообща обсудили это известие; особенно оно обрадовало Теодорыча, которого все больше и больше беспокоит ухудшение связи с Рудольфом. «Мурманец» же может служить промежуточной радиостанцией. Поэтому я сразу же послал капитану «Мурманца» Ульянову следующую радиограмму: «Возлагаем на вас большие надежды по передаче наших телеграмм на материк. Поэтому прошу обратить внимание на высокую квалификацию радиста. Сообщите ориентировочно сроки выхода. Привет коллективу «Мурманца» от нас четверых».

Петрович прогревал свою лабораторию, а я играл в шахматы с Кренкелем. Затем я привел в порядок все хозяйство, вычистил примус, накормил Веселого. Сильно замерз, так как на дворе тридцать два градуса мороза. Дует резкий северный ветер.

Вместе с Петей мы ушли к трещине. Долго осматривали: не было ли где-нибудь сжатия (ночью мы слышали сильный гул и ощущали толчки льдины). Все гидрологическое хозяйство оказалось на месте. На кромке льда также не обнаружили никаких признаков сжатия.

Обратно к палатке мы дошли с трудом: двигаться пришлось против ветра, все время держась за веревку.

Женя, закончив гравитационные наблюдения, тоже сильно замерз и едва добрался до палатки.

Петрович быстро перекусил и снова вернулся к трещине: ему надо было делать промер глубин.

Мы с Женей проводили астрономические определения.

Вечером Пэпэ сообщил, что глубина моря увеличилась до трехсот сорока пяти метров. Это радует Петровича, так как ему надоело работать на небольших глубинах.

9 января

Проходим параллель Баренцбурга. Не думали, что дрейф так скоро принесет нас в эти широты!

Ветер и пурга продолжаются. Ночью снова ощущали толчки: где-то началось перемещение льдов. К этим толчкам мы уже привыкли, но временами, когда льдина вздрагивает, у нас начинается сердцебиение: это сказывается усталость и длительное нервное напряжение.

Ночью было исключительно красивое северное сияние: по небосклону расходились красные полосы. Мы долго наблюдали за небом, хотя было очень холодно.

Женя проверил хронометры и приступил к гравитационным наблюдениям.

Кренкель вскипятил чай, приготовил яичницу. Все плотно закусили, хотя яичницу из порошка едим уже без особой охоты: она нам надоела. Но ничего не поделаешь: другое, более вкусное блюдо некогда готовить, лишнего времени у нас нет.

Петрович беспокоится: не заставит ли его ветер пропустить очередную гидрологическую станцию. Он часто выбегал из палатки и возвращался печальный с одной фразой: «Не утихает!»

Чтобы успокоить его, я предложил сыграть в шахматы. Но этим Петровича удалось занять ненадолго; вскоре он оделся и отправился к трещине, чтобы взять станцию. Петрович захватил с собой примус и скрылся в густой темноте. Я пошел вслед за ним, так как опасался, что в пурге он собьется с пути и заблудится.

Он измерил глубину моря: двести восемьдесят восемь метров.

Запросили позывные сигналы радиостанции норвежского острова Ян-Майен (в Гренландском море); Теодорыч намерен установить с нею связь.

Когда Женя долго сидит в своей астрономической обсерватории, он синеет от мороза. Иногда мне приходится извлекать его оттуда и заставлять греться.

Проклятый ветер все время не утихает. Мы, должно быть, попали в «район вечных ветров». Гренландия дает себя знать!

Плохо себя чувствуем, все жалуются на тошноту. Очевидно, нас подвели конфеты или какие-нибудь другие продукты. Надо получше следить за всем нашим продовольствием, а то можно погибнуть из-за пустяков.

Вечером Петя опять измерил глубину: двести сорок девять метров.

Я залез в спальный мешок. Болят ноги, трудно даже согнуть их. Особенно сильную боль ощущаю в суставах. Это сказывается «полярный ревматизм», который мы приобрели здесь, на льдине, за время нашего дрейфа… Ну ничего: в Мацесте вылечат!

10 января

Петр Петрович вернулся из гидрологической палатки только рано утром. Теперь он спит, и мы разговариваем шепотом.

Получена радиограмма от капитана Ульянова с «Мурманца»:

«Утром выхожу из Мурманска к берегам Гренландии».

Кроме того, нам сообщили, что готовится выйти к нам из Мурманска ледокольный пароход «Таймыр». На его борту будут находится самолеты.

После пурги я расчистил все склады и тамбур в палатке, вырыл из-под снега нарты. Затем добывал дистиллированную воду изо льда.

Проснулся Петя. Он обиделся, что мы не разбудили его раньше.

Странный человек, никак не хочет понять, что необходимо отдыхать!

Женя закончил гравитационные наблюдения.

Долго пили чай, который мы все любим. Женя говорит: «Чай согревает душу».