Жизнь на льдине - [107]

11 февраля

При абсолютном штиле мы прошли на юг восемь миль.

Женя приготовил какао и подогрел гречневую кашу. Все мы плотно позавтракали.

Снова нет связи с «Мурманцем». Это нас тревожит. Может быть, с ним что-нибудь случилось? Он вел себя во льдах весьма смело, забирался в глубь ледяных полей далеко от кромки. Для деревянного бота это небезопасно.

Кренкель занялся осмотром и ремонтом ветряка: чистил щетки, кольца, крылья. После этого мы вдвоем с Эрнстом пошли осматривать льды в нашем районе. Картина изумительная. Мы разглядывали отдаленную панораму сурового скалистого берега Гренландии, покрытого ледниками, увидели огромные смерзшиеся куски льда, словно прошедшие сквозь гигантскую мясорубку. Будет хорошо, если льдина подойдет поближе к берегу: мы сможем сфотографировать горы Гренландии.

Когда вернулись в лагерь, Эрнст связался с радиостанцией «Таймыра». К этому времени вернулись с разведки Женя и Петя. Они тоже восторгаются арктическими пейзажами.

Датская радиостанция снова предложила нам свои услуги, но Кренкель поблагодарил и отказался.

Все время падает давление барометра. Недолго нам пришлось отдыхать: скоро, очевидно, задует ветер.

Я сыграл в шахматы с Петровичем и сел писать дневник. При морозе в двадцать два градуса трудно держать карандаш в руке, но я заставляю себя: надо быть крепким до конца и записывать все события.

По радио сообщили, что кинооператоры выехали в Севастополь для съемок жизни и быта моих родных — отца и братьев. Сохранились ли еще трущобы, в которых протекло мое невеселое детство. Ведь в Севастополе, как и по всей нашей стране, идет большое строительство… Кинооператоры выехали также в Днепропетровск — на родину Петра Петровича.

Луна начала прятаться от нас: облака закрывают ее. Это вызывает досаду, потому что без луны нам трудно работать. На материке говорят, что луна нужна только для влюбленных. Но нам здесь она нужна еще больше.

12 февраля

Ночь прошла при полном штиле. Утром Теодорыч поднял всех криком:

— Огонь на горизонте!

Я сомневался в правильности его открытия, но все же вылез из мешка. Дело в том, что такие «огни на горизонте» смущали нас уже раза три, и всегда оказывалось, что это близкие к горизонту звезды, случайно выглянувшие в прорывах облаков.

— Не могут же звезды гореть полтора часа на одном месте! — убеждал меня Эрнст. — Я этот огонь давно уже вижу, но все сомневался, не хотел будить… Посмотри, Дмитрич: по-моему, это прожектор «Таймыра»…

Петрович и Женя проснулись. Мы вылезли из палатки и увидели на востоке огонек. Женя навел на него теодолит и подтвердил:

— Это не звезда!

До сих пор мы представляли себе корабли, идущие к нам, лишь точками на карте. Как приятно было теперь увидеть свет прожектора!

На «Таймыре» будто почувствовали наше настроение и начали водить прожектором по горизонту.

Эрнст сообщил по радио на ледокольный пароход, что мы видим его огонь. На «Таймыре» наше сообщение вызвало всеобщее ликование…

— У нас очень хороший корабль, очень крепкий, — говорил нам по радиотелефону капитан «Таймыра». — Я надеюсь подойти к вам поближе. До скорого свидания!..

Мы условились с «Таймыром», что вечером зажжем факел, а на корабле ответят нам прожектором.

Я пошел с Кренкелем на высокий торос, рассчитывая увидеть дым «Таймыра». Петровичу и Жене дали задание: идти в противоположном направлении… Но дыма мы не увидели.

«Ермак», как сообщили нам по радио, пробивается сквозь льды Финского залива.

Я готовил обед на примусе, но горелка плохая. Поэтому свое кулинарное дело я закончил на паяльной лампе… За обедом согрелись и успокоились, а то от холода всех трясло.

Как было условлено с «Таймыром», я зажег огонь: привязал ракету к железной трубе; Петрович пошел на самый высокий торос — наблюдать, когда «Таймыр» зажжет прожектор. Долго ждать не пришлось: на горизонте ярко вспыхнул огонь.

Нас слепил магний; ракета болталась на шнурке, привязанном к шесту; я крутил шест над головой, и яркое пламя, гудя, рассыпало потоки искр… «Таймыр» видел наши сигналы хорошо.

Так прошла первая световая беседа с первыми советскими людьми, пришедшими к нам на помощь.

Вечером слушали «Последние известия по радио». Мой отец и братья собираются приехать в Москву встречать меня. Долго пили чай и говорили о дальнейшей жизни на льдине. Настроение у всех за чаепитием было хорошее, бодрое.

Только здесь, на льдине, мы оценили особенную прелесть чая: пьем его по пять раз в день. Лишь он дает нам тепло.

Подул слабый ветер, сгущается туман.

13 февраля

В пять часов утра я разбудил Женю, и он принял от меня дежурство. Я забрался в спальный мешок, но долго не мог заснуть: здорово продрог. Как только согрелся, заснул.

Скоро проснулся; из мешка не хотелось вылезать, пил чай, лежа в мешке.

Мы зверски мерзнем. Решили: если «Таймыру» не удастся снять нас в конце этого месяца, обязательно утеплить жилье второй крышей. Кроме того, сделаем второй фартук у входа.

Кренкель не сидит в палатке, а все время разгуливает по льдине: согревается.

«Таймыр» уже нашел площадку для взлета самолетов. Летчики собираются в лунную ночь сделать воздушную разведку.

Кренкель подогрел обед.