Жизнь на льдине - [106]

Женя и Петя перевезли с обломков льдин, оторвавшихся от нашего поля во время сжатия, еще два бидона. Теперь на льдине собран почти пятимесячный запас продовольствия и горючего.

Лед по-прежнему в покое. Трещины покрылись молодым ледком, который понемногу скрепляет все льдины в одно целое.

Еще резче и отчетливее видны горы Гренландии. Когда смотришь в бинокль, хорошо вырисовываются отдельные скалы и ледяные обрывы.

Нынче фотографировал лагерь.

Построили снежный домик для радиостанции: работать на ветру Эрнсту было бы тяжело. В домике свободно умещается нарта с радиоаппаратурой. Нарту легко можно вытолкнуть из домика, разломав переднюю стенку, сложенную из очень тонких снежных плиток. Женя снова занялся своими магнитными наблюдениями.

Обедали очень сытно. Сидели на лежанке в снежном доме, вдыхая аромат жаркого из медвежатины. Я приготовил большую кастрюлю, думал, что хватит дня на три. Но ребята все время просили:

— Мне, Дмитрич, побольше дай!.. Добавь еще!.. Мне полную!..

С наслаждением все ели свежее мясо, и вскоре кастрюля опустела…

— Да, у тебя медвежатина вкусная, — сказал Петр Петрович.

— Какой же ей быть? — спросил я.

— Понимаешь, в 1935 году на «Красине» нас постоянно кормили медвежатиной, и она мне опротивела… А у тебя хорошо получилось, — объяснил Ширшов.

Похвала Петровича меня порадовала: никогда не ожидал, что из меня выйдет хороший повар.

Температура воздуха — девятнадцать градусов мороза, в домике — двенадцать градусов мороза. Это, конечно, холодновато, но зато наша одежда не мокнет от сырости. Влага нас совсем извела: негде сушить меховые костюмы.

Давление барометра поднимается, и это подбадривает: может быть, природа решила дать нам небольшую передышку.

Я объявил Петровичу, что, выполняя свое давнишнее обещание, дарю ему шкуру с убитого медведя.

По радио нам сообщили, что «Ермак» вышел на кронштадтский рейд, устраняет девиацию, а вечером отправится в плавание… Неужели наша льдина скоро окажется в таком районе, что «Ермак» сумеет подойти к нам? Впрочем, и самолетам здесь некуда садиться: площадки нет, одни только ледяные обломки!

Петрович говорит, что льды начинают смерзаться. Может быть, образуется большое ледяное поле и удастся расчистить его под аэродром?.. Однако нам четверым это очень трудно сделать.

Лед продолжает смерзаться. До самого горизонта не видно воды. Вся ледяная масса дрейфует без толчков.

Женя подсчитал наши новые координаты и сказал:

— Прошли еще десять миль!

Ночью дежурил Петрович. Ярко светила луна. Была такая хорошая видимость, что Ширшов даже различал берега Гренландии. К концу ночи Петровича сменил Кренкель. Вскоре поднялся и я, приготовил завтрак.

Кренкель вызывал по радио ледокольный пароход «Таймыр». Мы рады, что к нам приближается советский корабль: может быть, при посредстве его радистов нам удастся улучшить связь с материком. С «Таймыра» сообщили, что судно находится в полосе сильного шторма, лежит в дрейфе. На корабле решили при первой возможности спустить самолет на льдину и начать полеты к нам в лагерь.

Теперь мы регулярно будем держать связь с «Таймыром» до подхода «Ермака». Теодорыч не может работать со всеми судами: у нас очень небольшой запас электроэнергии. К тому же Эрнсту приходится работать на воздухе: каждые десять минут он уходит согревать свои окоченевшие пальцы. Если же он забывает своевременно это сделать, ему потом приходится долго оттирать руку.

Кренкель слушал московские радиостанции: синоптики обещают нам хорошую погоду. Но длительный штиль нас тоже не устраивает: без ветра не работает ветряк, а от него зависит радиосвязь.

Когда после работы мы вернулись в наше жилище, то увидели, что на спальных мешках появился толстый слой инея: это опять от нашего дыхания.

Играл в шахматы с Петровичем и Кренкелем. Хотя очень холодно и коченеют пальцы, все же сыграли две партии.

Женя сделал астрономическое определение, я помогал ему: отсчитывал на хронометре.

Лег спать. Разбудил меня Кренкель. Он снова слушал Москву и узнал, что «Ермак» форсированным ходом движется к нам.

Женя и Петрович искали посадочную площадку для самолета. Они ходили на лыжах в юго-западном направлении. Лед на трещинах уже настолько окреп, что свободно выдерживает тяжесть двух человек. Подвижек льда не обнаружено.

Через каждые полкилометра Женя и Петрович залезали на высокий торос и тщательно осматривали местность вокруг. Возле одной ледовой гряды они заметили ровную площадку. Матово-белые пласты отчетливо выделялись среди разломанной ледовой поверхности, отражающей солнечные лучи в гранях ледяных плит.

Вскоре ребята были уже на площадке. Я думаю, что это большая полынья, недавно затянутая молодым, сравнительно тонким льдом. Ни одна снежная заструга не нарушает идеально ровной поверхности. Толщина льда здесь не менее тридцати сантиметров.

Женя и Петрович обрадовались находке, вышли на середину поля и измерили его шагами во всех направлениях.

Мы полагаем, что легкие самолеты, имеющиеся на «Таймыре», смогут сесть на такую площадку. Это очень хорошо?

Обратно ребята возвращались другим путем, чтобы осмотреть район, прилегающий к лагерю с востока. Однако лучшего поля они так и не нашли.