Жизнь на грани - [117]

– Неужели ты тоже меня хочешь? – взволнованно спросил отец, пытаясь вспомнить, закрывали ли они за собой входную дверь.

– Конечно, и давно, – ответила она, когда они приземлились на кровать. А дальше, собственно, эти двое прекратили разговоры, так как они были не к месту.

Оба до самых последних дней своей жизни помнили, как Маша не то мурлыкала, не то стонала, пока его руки ласкали ее бедра и то, что между ними, такое теплое и манящее.

Когда они продолжили целоваться, он с облегчением подумал, как хорошо, что на работе он выпил всего-навсего пару рюмок коньяка, после чего добрался до дома на маршрутке. Если бы он выпил что-нибудь вроде водки, то от него бы не слишком сексуально пахло, а если бы он отправился сегодняшним утром на работу не на общественном транспорте, то мог бы и не вернуться домой, оставив любимую девушку сиротой.

Антон знал о пристрастии дочки к мятным леденцам и таблеткам вроде «Рондо» – иногда ему мерещилось, что она, проглатывая их одну за другой, избавляется от привычки курить – хотя Маша дружить с сигаретами и не начинала, но только при очередном поцелуе заметил, какими сладкими становятся ее губы и насколько освежает она его своим ментоловым дыханием.

– Прикольная у тебя конфета.

– Я старалась, – проговорила она ему, близкая к удовлетворению.

Направив его пальцы, Маша позволила проткнуть свое девственное драгоценное местечко (то, которое столько ребят пытаются взять силой и ведут себя потому как дикари, считая, что выглядят брутально) и, дернувшись от боли, смешанной с удовольствием, прикусила губу.

– Ай! – вскрикнула девушка, отметив, что ноги задрожали от наполняющей ее неги. – И больно, и щекотно, – рассмеялась она тихонько, аккуратно прижавшись к мужчине.

– Ты хочешь пройти весь этот путь до конца? – спросил Антон с заботой и необыкновенной преданностью, которой она раньше не слышала в его голосе. Вопрос казался обоим излишним, но он чувствовал, что его необходимо задать.

– Да. Теперь ты знаешь, – в спокойном ожидании подтвердила она.

– Но у нас могут быть проблемы. Я не хочу испортить тебя.

– Дурачок, ты делаешь меня лучше, – сказала Маша ласково, впервые употребив грубое слово в адрес своего отца.

– Тогда я согласен, – сказал он не без волнения. И в следующие минуты обоим стало тепло и хорошо в объятиях и ласках.

* * *

Когда их первый раз был окончен, они около часа дремали. Он испытывал невероятную легкость во всем теле, немножко стыда и чуть больше любопытства, а она была довольна произошедшим и еще тем, что по-настоящему стала девушкой или даже – женщиной.

Легонько поднявшись с кровати, он прошел в ванную. Она тем временем накинула на себя футболку и надела свежие трусики. Скатав белье, оказавшееся в крови, Маша сперва не поняла, откуда это, а потом, довольная собственной наивностью, расхохоталась.

– Машуль, ты чего? – крикнул ей Антон, одной ногой стоя в ванной так, будто бы готовился зашнуровать ботинок. Он боялся, что сломал доче психику и она впала в безумную истерику.

– Да я тут ржу, какая я дура. Стою и думаю, такая, что это тут все в крови, а она, оказалось, моя.

– Рад, что до тебя дошло, – отозвался довольный Антон.

– И не говори! – подыграла ему Маша, поняв его шутку.

С наслаждением включив воду, которая полилась на него из душа, Антон отметил, что этот день рождения, пожалуй, лучший в его жизни.

Когда мужчина вернулся из ванны, грязное белье уже стиралось в машине. Маша, заметив отца, сказала:

– С легким паром и с днем рождения!

– Спасибо!

– Рано еще спасибо, – ответила она, раскрыв дверцы шкафа и достав оттуда холст. – Алле-оп, вот теперь можешь и поблагодарить. Это тебе, папа, с праздником!

– Офигеть, и долго же ты старалась для меня? – Посмотрев на картину с разных сторон, будто в зеркало, он чмокнул девушку в подставленную щечку. Тут же в голове пронеслась мысль о том, что в отличие от «отца» набоковской Лолиты Антон хотя бы не лишил свою дочь полноценного детства. Эта мысль показалось ему добрым знаком.

– Секрет фирмы. Нравится? Ну скажи, что похож.

– Похож! Надо было только подрисовать на стол бутылку водки. Чтобы, если кто зайдет к нам в гости, поняли, что я алкаш без страха и упрека – с работы прямо в пиджаке и на кухню, – расхохотался он, после чего получил от своей семнадцатилетней дочки кулачком в живот.

– Какой ты, оказывается, жестокий папка, – говорила она ему, в шутку нанося удар за ударом.

– Ай, не смеши, а то забьешь батьку до смерти, – смеялся он, пытаясь от нее увернуться.

Следующие полтора года прошли на удивление тихо и мирно. Никто из их знакомых и друзей ни о чем не догадывался, а если кто и догадывался, то почему-то молчал. Видимо, эта история показывает, что бывает, когда боги шутят над людьми.

Но как же все-таки здорово, когда люди могут взять и рассмеяться богам в ответ, помахав руками в небо, подобно тому, как ребенок машет руками самолету, рассекающему лазурь под солнцем.

9

Для Антона друзья – это всерьез и надолго. Так было всегда. Он не был одним из тех добродушных и недалеких людей, которые позволяют себя использовать первому встречному, будь то приятель, прохожий или собеседник в очередной компании.