Жизнь на грани - [11]

Увидев все это перед собой, Павел понял, что обитатели этого места давным-давно смирились с жилищными условиями. Никто не хотел ничего менять – вот какая истина витала в воздухе, словно табачный дым, который сложно было не уловить – накурено было везде.

Павлик, как вы помните, был домашним мальчиком из полной семьи. Тем не менее с годами он проводил все больше времени во дворе или в гостях у друзей и отдалялся от родных. Думаю, поэтому он давно уже не чувствовал ни тени стеснения при желании наладить контакты с людьми. Так что познакомиться с соседями – такими же жильцами, как и он сам, – было не сложно, а может быть, даже в радость.

О, не стоит полагать, что Паша был из тех, кто стоит над душой и навязывается, – наоборот, ему было комфортно в роли одиночки, но между делом – по дороге из комнаты в туалет, из туалета на кухню и тому подобное – он с удовольствием общался с людьми.

В дальнейшем он увидел, что этот дом вобрал в себя самую разношерстную, потрясающую своей пестротой компанию. В первой комнате – той, что напротив кухни, жили две подруги: обе студентки-первокурсницы, прилетевшие из Новосибирска в Питер на учебу; девушки – будущий дизайнер Алина и экономист Марина – показались нашему герою веселыми и дружелюбными оторвами. К тому же он напомнил им, что они забыли выключить плитку, и в знак благодарности подруги угостили его арбузом.

– Мне-то что? Пофигу, что чуть не сгорели. А вот за тараканов, тараканов-то обидно! – иронизировал Павел. – Теперь кому-то из них придется вставать в очередь на льготы и проходить утомительные экспертизы. Вдруг какой-то обожженный только притворяется инвалидом?

Вторая комната была той самой, в которой жили Паша и его соседка, с которой ему не терпелось познакомиться. Чтобы попасть туда, нужно было зайти за комнату подружек – сразу за ней вам бы открылся живописный и узкий, как тамбур старой электрички, обшарпанный коридор. Можно даже предположить, что в царские времена, когда дом был еще молод и хорош собой, этот скромный коридор был связующим звеном между прислугой и ее господами.

В комнате номер три – то есть за стенкой комнаты, в которой придется жить Павлу, обитала удмуртка Вика со своей дочерью лет одиннадцати.

Наш герой поначалу, кстати, не понял, училась ли эта девочка в школе, но, спросив у соседской дочки совок, чтобы подмести в комнате пол, он был очарован ее ответом: «Собаки у нас нету».

В четвертой комнате зависали молдаванка лет тридцати пяти и украинка, которой было под пятьдесят. Женщины проживали в этой квартире, как оказалось, дольше всех – целых два года.

Последнюю комнату делили между собой два человека: непонятного вида старуха, которая выходила на свет божий крайне редко и все боялась, что ее выселят, – как позже узнал Павел, ее звали Клавдия Васильевна, – и парень, который был не прочь обняться с бутылкой горячительного.

Но все это открылось Павлу позднее, а пока, пошарив по квартире и познакомившись со всеми, кто был дома, он собрал манатки и вошел в свою комнату, не надеясь увидеть внутри ничего сколь-нибудь приличного. Особой радости или облегчения, оказавшись на новом для себя месте, молодой человек пока не испытал. Волоча на себе пожитки, он шаг за шагом шел к своей комнате. Пара секунд, и он откроет картонную дверь с дужками для замка, который был тут не как средство безопасности, а скорее как элемент интерьера, – перед тем как войти, Паша заметил, что эту дверь легко снять с петель, всего лишь приподняв.

– Ай, какая мне разница. Все, что мог, я уже потерял, – сказал он себе, вспоминая расставание со своей бывшей девушкой. – И почему я порчу хорошие отношения, а из плохих стараюсь вылепить конфетку? – выдохнул Паша, пнув ногой дверь в новую, казавшуюся не радужной жизнь.

2

Павел ввалился в комнату, почти как Вовочка на урок к Марье Иванне в том анекдоте:

«– Вовочка, а ну выйди вон из класса и зайди в него как положено. Так, как это делает твой отец.

– Что, не ждала, сука?! – крикнул школьник, пнув ногой дверь».

Оказавшись внутри, он почувствовал себя неуклюжим слоном. Хотя эта сцена заняла от силы секунд десять, наш «Вовочка», раскрыв рот, смотрел на свою соседку.

Хотя он вошел довольно громко, она, казалось, не обратила на его появление никакого внимания. Девушка сидела за своим ноутбуком и слушала «Fleur»[7]. Повернувшись лицом к своему новому соседу, она, слегка улыбнувшись, сказала ему: «Здрасьте» – и какое-то время смотрела на него с любопытством, сгоревшим быстро, словно спичка.

Кстати, о спичках. В комнате, которую Паша резонно пока не хотел одаривать своим взглядом, витали клочья сигаретного дыма. Девушка сидела на стуле в по-домашнему простой и почти что вульгарной позе – пятка одной ноги спрятана под попу для большей мягкости, а вторая вытянута под столом. Сигаретный дым струйками шел из импровизированной пепельницы, роль которой выполняла банка из-под кофе.

Итак, она смотрела на него. Он, в свою очередь, смотрел на нее. Странно, но я помню, как Павел говорил, что в тот момент время для него словно перестало существовать. И в тот момент Паша почувствовал сердцем, что в этом доме, в этой комнате произойдет что-то такое, что изменит всю его жизнь начисто. Интуитивное понимание этого пришло к нему легко и непринужденно.