Жизнь на двоих - [27]
От того, что вижу, оседаю на кровать. Ослабевшими руками достаю рамку со своей фотографией. Глаза начинает предательски пощипывать. Рамка качается в моих дрожащих пальцах, свет падает под другим углом и … На гладком стекле отчетливо виден след от губ. Напротив моих.
Дыхание сбивается. Даря… Что же мы с собой сделали, а?.. Как мы так умудрились? И неужели все-таки получили второй шанс? Аккуратно убираю фотографию на место, закрываю плотно тумбочку. Больше она тебе не понадобиться, Дарь. Захочешь поцеловать — только скажи.
Возвращаюсь в гостиную. Мне надо покурить. И заодно — чем-то занять руки. Закуриваю. И решаю проинспектировать холодильник. Нда… Бедновата экспозиция. В наличии есть лимон, пара бутылок минералки, тарелка с нарезанным сыром. Куча каких-то упаковок с лекарствами. Все.
Следующим подвергается инспекции собственный кошелек. Так, не густо, но все равно. Я хочу есть. Это раз. Тебя надо кормить. Это два. Я отправляюсь на поиски магазина. Это три.
Сидишь прямо на полу лестничной площадки, перед входной дверью. На звук открывшихся дверей лифта вскидываешь на меня совершенно безумные глаза. У меня чуть пакет из рук не выскальзывает.
— Даря?! Что случилось? Почему на полу сидишь?
— У меня… — шепчешь чуть слышно, и улыбка… совершенно на бок. И уголок рта дергается, — даже телефона твоего нет…Я пришла — а тебя нет… Макарычу звоню, он говорит — привез, до дверей доставил. А я звоню, стучу… А тебя — нет…
— Так! — дергаю тебя за руку наверх. — Вставай, истеричка! Дома еду надо держать! Тогда гости разбегаться не будут. По ма-га-зи-нам! — демонстрирую фирменный пакет супермаркета, из которого кокетливо выглядывает горлышко литровой бутылки Martini Rosso. — Дверь открывай! — отдаю тебе ключи, надо ж тебя чем-то занять.
Паркую тебя в угол дивана. Хрен с ней, с едой, нам выпить надо… Ты с дивана молча наблюдаешь, как я смешиваю мартини с тоником. Мартини побольше, тоника поменьше.
— Ну что, Дарин, за встречу?
Чокаемся, послушно отпиваешь.
— Как там американцы с японцами?
Молчишь. Блин, Даря, ты мне не нравишься! Что такое? Нервы? Да, я понимаю, но…
— Поцелуй меня… — хрипло. И в глаза — не отрываясь. — Лерочка, пожалуйста, поцелуй меня…
Последнее осознанное действие — забираю твой бокал и ставлю оба на кофейный столик.
— Я сегодня пальцами, можно?
— Ты дурочка, знаешь?
— В глаза хочу тебе смотреть. Не закрывай… Пожалуйста, Лерочка, не закрывай глаза. Смотри на меня. Мне это важно…
— Я знаю… — всхлип-стон. — Я попробую.
Тихие звуки. Стоны, всхлипы, вдохи рывками. Поцелуй в шею. Серые глаза медленно закрываются.
— Лерочка, смотри на меня. Пожалуйста. Мне это нужно…
— Я стараюсь, — прерывистый шепот. — Быстрее, прошу тебя…
Быстрее, резче, сладостнее… Ресницы снова опускаются на серые затуманенные глаза.
Хриплый вскрик, дугой на простынях, ногти в ладони…
— Ты все-таки закрыла глаза, — шепчешь мне в губы.
Я их и открыть не могу. Не сейчас. А ты не отстаешь. Через пару секунд:
— Лерик, солнышко мое сероглазое, посмотри на меня. Я же просила тебя… Не закрывай глаза…
— А вот я посмотрю… — отвечаю нежно, но глаза все-таки открываю. Убираю от твоего лица русую прядь волос, — как ты будешь кончать с открытыми глазами.
— Не-е-е-ет…
— Нет?
— Не надо, Лерочка, пожалуйста…
— «Нет» и «не надо» ты должна была сказать той скотине, которая тебе поставила засос на шее! Кто он, кстати?
— Какая разница…
— Никакой. Кроме того, что можешь про него забыть. Или … это она?
— Он. И я уже забыла.
— Ты моя. Только моя! Тебе ясно?
— Да-а-а-а-а…
— Вот и хорошо. Вот и умница. Перестань сжимать коленки…
— Не надо…
— Только два слова от тебя хочу слышать, Даря: «Да» и «Пожалуйста». Ясно?
— Да….
— И?..
— Пожалуйста…
— Сейчас, моя маленькая…, - губами прихватываю нежную кожу чуть ниже пупка, — сейчас…
Ракета 06.10.2011 10:15
Часть 3. Жизнь на двоих. Или — на пятерых
Буду любить я тебя вечно.
Я говорю это, хоть ты и не слышишь.
Вечною будет любовь и бесконечной.
Новую жизнь нам любовь снова напишет.
Глава 8
/Лера/
Последняя, заключительная часть моего рассказа началась поздним субботним утром. В апреле, спустя пять лет после последних описанных мною событий.
Что им предшествовало? Много чего.
Например, ТА неделя. Которую я до сих пор вспоминаю со смесью ужаса и нежности. Та неделя, на которую мне надо было уехать обратно. Чтобы по-человечески предупредить родителей о том, что переезжаю жить в другой город, чтобы уволиться, забрать вещи, получить развод, в конце концов. Сначала я едва уговорила тебя позволить мне это сделать самой — ты хотела бросить все, включая свою высокооплачиваемую и архиважную работу, и самолично отвезти меня в мой родной город, дождаться, пока я решу все свои вопросы, и самолично же увезти обратно. Убедить тебя, что я давно большая девочка, и в состоянии сама справиться, и что я через неделю вернусь — никуда не денусь, было очень сложно, но у меня получилось. А потом началось. Звонки по пять раз в день. Слезы. «Лера, можно, я приеду?». «Лерочка, ты точно вернешься?» «Лерик, а если он передумает с тобой разводиться?». К концу третьего дня у меня, профессионального филолога, кончились слова. Остались только нецензурные, а из цензурных — «истеричка» и «параноик». Я уговаривала, утешала, увещевала, орала, ругалась. Ты выпила мне всю кровь, а ту, что не выпила — свернула, как кислое молоко. Я называла тебя пиявкой, грозилась по приезду отодрать ремнем по заднице и чем-нибудь тяжелым — по голове. При этом все внутри сжималось от понимания, даже не понимания — знания, абсолютного знания того, КАК ты меня любишь. И как ты страдала без меня. «Терпи, милая, терпи» — уговаривала я тебя, думая про себя — черт с ней, с твоей работой, надо было разрешить тебе ехать со мной. К концу той недели я напугалась по-настоящему — последний вечерний звонок, ты говоришь со мной неестественно спокойным голосом, реакции как будто слегка заторможены. На мои осторожные вопросы отвечаешь, что выпила таблетку. Теперь трястись и истерить хочется мне. Методом наводящих вопросов выясняю — речь идет о реланиуме. И что в холодильнике у тебя — масса всего интересного: и седуксен, и сертралин, и амитриптилин. «Терпи, Лера, терпи» — говорю себе я. Приедешь — разберешься.
Однажды летом Диего, гостя у матери в Ростове-на-Дону, знакомится с Ларой – девушкой-солнышком, нежной и взбалмошной. Искра между ними пробегает сразу, но Лара еще подросток, и Диего не может дать волю чувствам. Пожив какое-то время в Испании и закрутив роман с темпераментной испанкой, он возвращается в Россию в тот самый день, когда подросшая Лара должна выйти замуж за другого…
Лена не уверена в своей внешней привлекательности. Но неожиданно появляются сразу двое ценителей её своеобразной красоты. Как понять, кто из них действительно — тот самый? Сможет ли любовь Лены Солнцевой заставить сменить профессию?
Всю жизнь Лорен Грэм ждала, что с ней вот-вот случится что-то особенное. Она не знала, что именно, просто знала, что однажды ей повезет. Но ей пришлось жестоко разочароваться. Поэтому после измены мужа и развода она отправляется на поиски чего-то самого обычного и устраивается официанткой в байкерский бар городка Карнэл. Идеально: обычная работа в обычном баре в самой глуши. А потом появляется Тейтум Джексон, совладелец бара. Он бросает всего лишь один взгляд на великолепную Лорен и не желает иметь с ней никаких дел.
Роман "Мне бы в небо" – это история о том, как одно особенное лето может перевернуть весь внутренний мир, как один особенный человек может разбудить в сердце всю палитру чувств, как случайные знакомства могут изменить представления о дружбе, семье и о своей роли в круговороте собственной жизни. Эта история про искренность, смелость и любовь, которая принесет лучи солнечного света в повседневность читателя.
Любовь была моей слабостью. В свете истины ничего не скроешь. Дерек зажег искру в моем сердце, подарил надежду на любовь, которую я уже не ожидала найти. Тем не менее, нашей связи не хватало элемента, способного ее разжечь. Ослабленные обидой, наши отношения развалились под тяжестью лжи, медленно превращаясь в пепел. Ради него я принесла себя в жертву и поплатилась за это. К тому моменту, как Брендон вошел в мою жизнь, тоска льдом сковала мое сердце. Но судьба не закончила со мной. Его кристально-голубые глаза и нежные прикосновения возродили желание, замершее глубоко внутри.
Как только я ее увидел, она пробудила что-то глубоко во мне. Дикую потребность. Отчаянное желание. Она потеряна, одинока и нуждается в укрытии на время шторма. И я сделаю гораздо больше, чем согрею ее. Я ее заполучу. Некоторые считают, что не бывает никакого «долго и счастливо». Но сегодня все изменится. Я покажу ей, что я — больше, чем мужчина гор. Я — ее чудовище.