Жизнь моя - Армия - [46]

Она прижалась к его груди головой и ничего не сказала…

В понедельник поколоченный майор появился в штабе, чтобы сразу поговорить с командиром и объяснить синяки на лице самому, пока до полковника не дошли сплетни. Постучался и вошел.

Савицкий заранее приготовился к его приходу, так как посоветовался с Лидией и та подсказала, что такой вариант возможен. Он сидел за столом и с кем-то говорил по телефону. Увидев черные очки и все еще опухший нос, замер. Указал рукой на стул, приглашая присаживаться. Внимательно разглядывал разбитое лицо. Теперь муки совести его уже не мучили. Закончив разговор, с нескрываемым ехидством сказал:

— Значит Лидия права была и вас, майор, все же настигла кара за гулянки! И думать забудьте, что я из-за синяков вас с работы отпущу. Пусть все видят до чего может бесшабашная гульба довести!

Янченко пожал плечами:

— Прошу прощения, товарищ полковник, но я не за этим пришел. Я, честно говоря, благодарен тому, кто меня отлупил. Хоть они и бесчестно поступили, напав со спины, но они мне мозги вправили. В общем, с поселковыми гулянками завязано!

Командир сделал вид, что удивлен и даже очки снял:

— Рад слышать. Только надолго ли?

Янченко, без улыбки, твердо ответил:

— Навсегда. Мы с Надей Вороновой снова решили встречаться. Осенью поженимся. Слово даю! Дурак я был. Перед Лидой сегодня извинюсь и с другими поговорю, пусть не дурят. Карпуша дело делала, а мы, как малолетки, вели себя…

ПЕВЕЦ

В средине августа в часть прибыл капитан Байкалов. Девчонки, бывшие замужем, как раз возвращались на службу после обеда. Держались за руки любимых половинок и ласково заглядывали в глаза мужьям. Те, кто встречались, шли рядышком, болтая ни о чем и время от времени переглядываясь. Теплая не жаркая погода располагала к романтическим отношениям. Нежно шелестели над головами листья кленов и тополей. Что-то шептали плакучие ветки берез…

Когда пары увидели пыхтящего, словно паровоз, огромного по габаритам офицера, вползающего в ворота с двумя огромными раздутыми во все стороны чемоданами, похожими на него самого, они зафыркали. Идиллия рассыпалась из-за этого пыхтения. Чемоданы лежали на боках капитана. Форма трещала на налитых жиром плечах. Все торопливо отвернулись и заулыбались. Кому было во что воткнуться, типа любимых мужчин, уткнулись в рукава суженых и заспешили к отделам. Байкалов прополз мимо, не поздоровавшись. Лишь сверху вниз окинул всех небрежным взглядом. Был он довольно рослым и мог себе позволить глядеть сверху.

В общем первое впечатление оказалось не лучшим. Население военного городка увидело капитана во второй раз вечером, шагающим из продуктового магазина с огромным пакетом. Казалось, что земля содрогается от его шагов. Все возвращались со службы. Незамужние девчонки из общежития застыли, глядя на огромную массу, шагавшую мимо. Он на них и внимания не обратил. Это было странно! Девчонки были симпатичными и ни один, даже женатый мужчина, так себя не вел по отношению к ним. Украдкой, но все равно смотрели! В отместку девичье население уставилось на капитана. Байкалов со всех сторон был одинаков. Этакая огромная пивная бочка на коротеньких ножках!

Оказалось, что поход в магазин — это первый шаг к огромным неприятностям. Всю ночь офицеры в первом общежитии бодрствовали. В соседнем здании, наполовину заполненном девчонками, а наполовину вновь прибывшими прапорщиками, тоже было не спокойно. То в одном, то в другом окне зажигался свет и возмущенный голос спрашивал из окна или с балкона, гулко раздаваясь в ночной тишине:

— Господи, да кто так храпит?

Взвод новеньких, только недавно прибывших девчонок, откровенно ревел со всхлипами и жалобами. Хотелось спать, а спать было невозможно. Едва они начинали погружаться в сон, как от соседнего здания несся резкий всхрап и они подскакивали в испуге, вновь принимаясь плакать.

Наконец, часов около трех ночи, к первому общежитию была послана делегация во главе с Верой Григорьевой, как старшей среди девчонок и двумя прапорщиками в группе поддержки. Было еще темно. У первого общежития, во мраке ночи, на скамеечке сидело и нервно курило с десяток молодых офицеров в спортивных штанах и теннисках. На улице было еще темно и на востоке только начал пробиваться светлая полоска рассвета. Некоторые накинули на плечи пятнистые куртки со звездочками. Все мрачно уставились на подходившую Веру и прапорщиков. Капитан Морозов, до сих пор так и не женившийся после того провала на танцплощадке, сказал:

— Вер, у вас в общаге тоже слышно, да? Мы не виноваты…

Девушка кивнула, посмотрев на серое лицо и красные глаза бывшего возлюбленного. Обвела глазами остальных:

— Что происходит, ребята? Мы не можем уснуть! Вы что, кому-то рупор под пасть сунули? Девчонки уши ватой затыкали, не помогает…

Морозов пояснил:

— Этот новенький, Байкалов… Это он храпит! Мы пытались и разбудить и на другой бок перевернуть, даже на живот! Все равно храпит. Проходит полминуты и по-новой. Ни на что не реагирует. У нас тоже все не спят…

Вера развернулась и молча рванула в свою общагу. Прапорщики остались у первого общежития. Подняла всех на ноги. Толпа девчонок и ребят направилась к первому общежитию. Из окон второго этажа доносился мощный храп. Ощущение было таким, что кому-то подставили под нос микрофон! Девушки поняли, что ребята в первой общаге вообще не сомкнули глаз ни на секунду. На них было жалко смотреть. Предложили: