Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [40]

К слову: кавказские воды мелькнут в истории семьи Муравьевых еще раз. В 1861 году их возьмет на 8 лет в аренду и много сделает для их обустройства Н. А. Новосельский, на дочери которого, Ольге, женится внук Михаила Николаевича Николай Леонидович. Они станут родителями моей бабушки.

Но вернемся в 1815 год. Михаил находился на водах, когда в марте 1815 года грянули наполеоновские 100 дней и русская гвардия вновь выступила в поход. С ней двинулись и артельщики. Квартира на Средней Мещанской опустела. Впрочем, поход был недолгим. После ошеломительных успехов Наполеона и возвращения его на императорский трон последовала битва при Ватерлоо и полный разгром французской армии соединенными британскими и прусскими войсками. Наполеон отправился на остров Святой Елены, а русская армия, которой, к счастью, не пришлось опять сражаться, повернула домой, куда и прибыла в конце 1815 года.

Артель возобновилась, но уже по другому адресу – на Грязной улице. Сегодня это улица Марата, дом 11 – в двух шагах от Московского вокзала. На месте дома – тогда двухэтажного, в котором квартировала артель, сейчас стоит трехэтажное здание гостиницы «Helvetia» в стиле необарокко. (В декабре 2015-го я приехал в Петербург. Это был, наверное, сотый мой приезд в Питер, но первый специально посвященный работе над биографией Муравьева в Государственном историческом архиве, который квартирует в Северной столице. И поселился я в дешевенькой мини-гостинице на улице Марата, не ведая о том, что живу напротив второго прибежища «Священной артели». Вот судьба!)

На новом месте жизнь пошла было по-старому, но скоро начались перемены. Первым покинул артель один из главных ее основателей Николай Муравьев.

В начале 1815 года на осторожные намеки в отношении чувств, испытываемых им к Наташе Мордвиновой, он получил от ее родителей, как ему показалось в первый момент, ободряющий ответ, но и рекомендацию подождать немного, «так как они оба еще очень молоды». Вскоре после этого Николай отбыл с гвардией в поход, и чем дольше он не видел любимую и размышлял о словах ее родителей, тем больше ему казалось, что обрадовался он зря. Действительно, ему было уже 22 года, Наташе столько же. По тем временам самый брачный возраст.

Николай любил страстно. Когда Наташа заболела и одно время родители всерьез беспокоились за ее жизнь, он твердо решил в случае смерти возлюбленной покончить с собой и даже написал предсмертное письмо, которое запечатал в конверт и отдал на хранение Михаилу. Из этого следует, между прочим, не только то, что Николай был сильно влюблен, но и то, что он, как и многие его ровесники, начитался «Страданий юного Вертера».

К тому же Николай был мнителен и весьма щепетилен в вопросах чести. Как бы то ни было, вернувшись в Петербург, он отправился к Мордвиновым с твердым намерением получить окончательный ответ. Наташин отец опять ответил уклончиво. Николай стал настаивать на ясности. Николай Семенович Мордвинов – адмирал, будущий член Государственного Совета и граф Российской империи, был не таким человеком, на которого можно было давить, тем более 22-летнему поручику. Он повторил, видимо, не без раздражения, что в данный момент не готов дать согласия на брак дочери, и добавил, что слухи о сватовстве могут повредить репутации Наталии Николаевны и поэтому Николаю лучше уехать из Петербурга. Это было 10 января 1816 года.

Николай был максималистом. Он понял эти слова как окончательный отказ и приказ покинуть столицу и тут же решил оставить Петербург навсегда. Генерал А. П. Ермолов отправлялся как раз в Тифлис, а оттуда с посольством в Персию. Ермолов знал Николая и ценил его как блестящего штабиста и порядочного человека. Николай видел в Ермолове образец военачальника и будущего крупного государственного деятеля. Когда Ермолов предложил Николаю ехать с ним, тот не раздумывая согласился. Артельщики проводили его до выезда из города. Друзья надеялись, что он скоро вернется. Николай был уверен, что покидает Россию навсегда. И Николай, и его друзья ошибались. Он вернулся, но не скоро: через 4 года приехал ненадолго в командировку и только через 15 лет возвратился основательно, но не окончательно: ему еще предстояло стать наместником Кавказа и покрыть себя славой под Карсом во время Крымской войны.

Это была первая длительная разлука братьев Муравьевых. Мы видели, что Александр, Николай и Михаил вместе росли, вместе обучались дома наукам, языкам, верховой езде, фехтованию. Вместе похоронили мать. Они прошли одинаковую школу Московского университета и службы в звании колонновожатого. Вместе отправились на войну и прожили первые послевоенные годы. Теперь они расстались. Духовное общение продлится всю их жизнь, но после отъезда Николая на Кавказ братья никогда уже больше не будут подолгу работать и жить вместе.

Для Михаила старшие братья, конечно, были главными людьми, ближайшими доверенными лицами. Но каждый из братьев жил своей жизнью. В ту пору, о которой идет речь, Александр был погружен в масонство и в удачно складывавшуюся военную карьеру. В 1816 году, 24 лет от роду, он стал уже полковником Генерального штаба. Среди вольных каменщиков он также был далеко не последним человеком. Николай был ближе Михаилу и по годам, и по чинам. Расставаться с ним надолго, может быть, навсегда было тяжело…