Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [182]

В 1821 году М. Н. Муравьев мобилизовал дворянскую общественность и призвал государственные структуры на борьбу с голодом в Смоленской губернии и этим не только спас сотни, а то и тысячи крестьян от голодной смерти, но и создал прецедент возможности и эффективности частно-государственного сотрудничества в социально-экономической сфере.

В течение 12 лет губернаторской работы успешно приводил в порядок и благоустраивал вверяемые ему губернии, повышал собираемость повинностей, без чего не могла быть пополняема государственная казна.

Два десятилетия руководил межевым делом – важнейшим направлением работ по «приведению в подлинную известность» главного в ту эпоху природного богатства России – сельскохозяйственных угодий и лесов. Вывел на уровень лучших учебных заведений Константиновский межевой институт – колыбель двух учебных заведений, по сей день являющихся лидерами в своей отрасли. Ускорившееся при нем специальное межевание земель объективно служило материальной подготовкой коренного реформирования поземельных отношений. Муравьев выступил одним из инициаторов создания Русского географического общества и в течение ряда лет был его фактическим руководителем. Он содействовал тому, что в качестве основного приоритета работы общества было определено географическое, этнографическое и статистическое изучение России. Этот приоритет сохраняется в работе Русского географического общества и поныне.

Возглавляя два крупнейших государственных ведомства – Департамент уделов и Министерство государственных имуществ, существенно повысил их доходы, что послужило важным источником финансирования реформы 1861 года. Как министр государственных имуществ активно содействовал созданию первого в России полномасштабного учебного и исследовательского центра аграрных наук, будущей Академии им. Тимирязева.

В 1863 году за считаные месяцы подавил мятеж в Северо-Западном крае и этим не только остановил кровопролитие, но и обеспечил перелом в общественном настроении россиян, переход от апатии и пораженчества к всплеску патриотизма. Предложил и успешно начал претворять в жизнь долгосрочную программу укрепления в Северо-Западном крае позиций православия, русского языка и русской культуры, ограничения доминирования католицизма и полонизма. В конце жизни одним из первых забил тревогу по поводу распространения в России социалистических кружков, понял и во всеуслышание заявил, что Каракозов и «каракозовщина» – это внутреннее, домашнее зло, коренящееся в русской действительности.

В российской истории XIX века не так уж много действующих лиц, которые могли бы предъявить такой внушительный список масштабных дел на пользу отечества. В том, конечно, смысле, как он сам понимал эту пользу.

М. Н. Муравьев был убежденным сторонником и активным поборником сохранения и укрепления русской православной империи и просвещенного абсолютизма. Демократические поползновения считал абсолютным злом, хотя на местном уровне участие в управлении выборных гласных полагал возможным и даже полезным.

Особенностью М.Н. Муравьева, вытекающей из его семейного воспитания и личной биографии, было отношение к государственной службе, отличное от того, которое было характерно для большинства имперских чиновников. В николаевскую эпоху и позже в верхних эшелонах государственной бюрократии доминировало рационалистическое отношение к службе как набору обязанностей, подлежащих исполнению за заведомо невысокую оплату и при соразмерных этой оплате затратах времени и сил. Братьям Муравьевым было привито отношение к государственной службе как к служению, предполагающему полное напряжение сил для достижения максимально возможного результата.

На этот фамильный муравьевский этос служения накладывался еще особый биографический фактор лично Михаила. Во время следствия 1826 года ему вполне могли вменить недонесение и отправить в Сибирь или как-то иначе сломать биографию. Николай I не сделал этого, напротив, полностью оправдал, вернул на службу, проявил интерес к записке об искоренении лихоимства, быстро продвинул по карьерной лестнице. Это был своего рода молчаливый уговор, «завет»: за доверие царя верность и рвение подданного. Подданного, но не слуги, или слуги в том только смысле, в котором каждый государственный служащий может или должен чувствовать себя слугой государства. Этот завет Муравьев ни разу не нарушил. И когда в 1861 году у него возникли принципиальные разногласия с Александром II, он с достоинством заявил, что если требуемые императором меры будут противны его совести, он будет просить об отставке. Аналогичные ситуации возникали и в 1863–1864 годах.

Примечательно, что такой «завет» связывал Муравьева, по его понятиям, только и исключительно с венценосцем (сначала c Николаем I, затем с Александром II) и ни с кем другим, как бы близко к престолу этот другой ни стоял. Все остальные жестко подразделялись у него на друзей и «тварей». Вторых было всегда больше, чем первых, и среди них мог оказаться кто угодно, вплоть до великого князя, родного брата царя.

Всю жизнь М. Н. Муравьев был движим стремлением улучшить, усовершенствовать окружающую его действительность. В юности реформаторский темперамент привел его в круг людей, желавших преобразовать Россию, создав механизм общественной поддержки «добрых намерений» правительства и противодействия порочным поползновениям недобросовестных людей в институтах власти. Опыт, едва не стоивший ему карьеры, а может быть, и жизни, убедил его в утопичности этих мечтаний, но не уничтожил преобразовательного темперамента. Только теперь он видел себя не добровольным помощником и строгим критиком правительства, а частью властного механизма. Он отказался от глобальных проектов и сосредоточился на частных преобразованиях и усовершенствованиях. Все его многочисленные инициативные служебные записки и, что еще важнее, его практическая деятельность на всех должностях строились по одной схеме. Анализ ситуации, обычно с некоторой долей драматизации. Затем предложения относительно того, что и как нужно сделать, чтобы ситуацию поправить, выработка четкой программы, «системы» действий. Согласование ее на высшем уровне и затем неукоснительное исполнение под неусыпным личным наблюдением. Контроль за тем, чтобы новаторствовать в рамках закона. Чем крупнее затеваемое преобразование, тем настойчивее требование Муравьева действовать постепенно, опробовать новые схемы на пилотных проектах, не спешить с оглаской, приступая к реформе, взвесить риски и, если они грозят не усовершенствовать, а разрушить действующую систему, поискать другие пути.