Жизнь Людовика VI Толстого, короля Франции (1108-1137) - [36]

с особым вероломством ее безопасность, через глашатая возвестив клятвенно пообещал; там же [тех], о ком [он] смог узнать, что богаты, внезапно в тюрьму бросил и, как бестия, скрежеща зубами и что бы ни встретил раздирая на части, в Тури – укрепленный домен блаженного Дионисия, – вместе с графом Тибо, чтобы разрушить до основания, поспешил. Он, накануне прийдя к нам, в хитрости и бесстыдстве искусный, многими просьбами, чтобы за него вступиться к господину королю в тот же день мы отправились, добился; в отсутствие наше в город беспрепятственно полагая войти или, если ему воспротивятся, всё уничтожить.

Однако [те], кто на стороне Господа и блаженного Дионисия укрепления занимали, и с Божьей помощью и с помощью устроенных укреплений в городе как мужественно, так и отважно сопротивлялись. Мы же, на эту сторону Корбея прийдя, когда господина короля, который уже в Нормандии истинное положение вещей узнал[366], встретили[367]; так как очень быстро рассмотрев нашего приезда причину, над простотой нашей [он] посмеялся и, с большим негодованием обман Гуго обнажив, на помощь городу спешно отправил.

И пока сам [он] по дороге на Этамп собирал войско, мы самым прямым и коротким путем в Тури направились, много и часто взглядами издали ловя это единственное доказательство [того, что] пока не заняты укрепления, так как виднелась трехэтажная башня, в этом укреплении над широкой равниной возвышавшаяся, которую, взяв укрепление это, огнем враги бы уничтожили. И, поскольку враги все окрестности, разграбив [и] опустошив, заняли, никого встреченного проводить нас даже дарами или обещаниями [мы] не смогли [уговорить].

Поэтому чем меньше числом, тем больше в безопасности. Когда уже солнце клонилось к вечеру, когда враги, весь день сражавшиеся, наших [людей] атаковать были не в состоянии, утомленные, [они] на короткое время остановились; мы, как если бы из их были сотоварищей, воспользовавшись удобным случаем, но не без большой опасности, в центр города проникли; так как им [мы] давали знаки, в укреплениях наши ворота приготовили, [и] очень быстро, с Божьего согласия, [мы] вошли. Они, нашим присутствием обрадованные, над бездействием врагов насмехались и, многими оскорблениями и порицаниями изводя, к повторному штурму, вопреки моему желанию и требованию, вновь призывали. Правда, как и при моем отсутствии, так и в присутствии защитников и защиту божественная длань хранила. И когда немногие из малого числа наших, [а] из множества их раненые скончались, другие многие из них на носилках были унесены, другие были похоронены, тонким, ничтожным слоем земли покрытые, завтра или послезавтра на съедение волкам выставленные

Отбитые [враги] еще в Пюизе не вернулись, когда Вильгельм де Гарланд[368] и из королевского домена немалое количество решительных и хорошо вооруженных [воинов] городу помочь поспешило; их [врагов] поблизости найти, чтобы показать королевского рыцарства отвагу, всей душой [они] страстно желали. За ними сам господин король тотчас на заре последовал, когда о гостеприимной встрече их в бурге узнал, к вожделенной мести врагам приготовился настолько веселый, настолько радостный, насколько им внезапной гибелью, неожиданной местью за неожиданные обиды достойно отомстить удастся.

Однако враги, узнав о его прибытии, удивились, что о мятеже, до того тайном, ему стало известно, [что] путешествие во Фландрию [он] вдруг отложил, на помощь не просто очень быстро пришел, но прилетел. И когда ни на что другое не осмеливаясь, [они] замка восстановлением усердно занимались, король в окрестностях по возможности собрал войско; ведь во многих местах ему война угрожала. И когда в наступивший вторник [он] войско вывел, в боевой порядок построил, впереди начальников поставил, лучников и арбалетчиков на свои места расставил, шаг за шагом к замку, еще не завершенному, приближаясь. Так как он узнал, что граф Тибо устремился против него в поле сражаться, с обычным великодушием, вооруженный среди вооруженных, [он] спешился, коней увести приказал, [тех], кому [он] приказал спешиться вместе с ним, к смелости призвал, чтобы [они] не сгибались, побуждал, чтобы крепко бились, звал. Когда его столь доблестное появление враги и увидели, и устрашились, боясь дальше предполья[369] замка выступить, робко, но предусмотрительно предпочли позади какого-то прежнего рва снесенного замка [свои] отряды выстроить и там ожидать, опытные в том, что когда королевское войско в ров упрется, чтобы подняться там сопротивляться, построенные отряды потеряют порядок и беспорядочно поколеблются, что по большей части и случилось.

Действительно, в первом порыве схватки, когда королевские рыцари в большой рубке, с удивительной отвагой ото рва их [врагов] как побежденных отбросили, смешав отряды, их без разбора преследовавшие погнали. Между тем, Рауль де Божанси, муж большой мудрости и храбрости, того, что произошло, заранее опасаясь, укрыл в части замка [свой] отряд, из-за возвышавшейся какой-то церкви[370] и тени от соседних домов не обнаруженный. Он, когда своих бегущих, уже через ворота отступающих, увидел, оставленный отряд [свой] против уставших королевских рыцарей выдвинул [и] сильно поразил. Они же толпой бежали, доспехов и оружия тяжестью ноги нагружая, построенного конного клина едва ли в состоянии были выдержать [удар]; через занятый ров вместе с пешим королем, после бесчисленных схваток, после долгой упорной борьбы [они] отступили. Насколько мудрость превосходит смелость, хотя [и] поздно, [они] узнали, ибо если бы их [врагов] в боевом порядке в поле [они] ожидали, воле своей их полностью [они] бы подчинили.