Жизнь Лавкрафта - [385]
Это еще не все, но и этого отрывка будет достаточно для оценки.
Во-первых, из этого отрывка становится ясно, насколько хорошо Лавкрафт понимал эмоциональное и психологическое воздействие литературы и необходимость (в серьезной литературе в противоположность бульварной халтуре) самым тщательным образом подкреплять фантастические и диковинные сюжеты реализмом места действия и психологии, чтобы сделать их убедительными для взрослого читателя. Возможно, Лавкрафт пытается усидеть на двух стульях, сочиняя истории, где самые передовые философские и научные концепции излагались "старомодной неторопливой прозой", а затем ожидая, что они появятся на страницах бульварного журнала целыми и невредимыми. Кроме того, позднее он понял, что вина отчасти лежала на нем самом, ведь он настоял (как он поступал в самом начале своего сотрудничества с "Weird Tales") на том, что вещь должна печататься без изменений, либо не печататься вообще.
Во-вторых, Лавкрафт имел полное право жаловаться на характер внесенных изменений, многие из которых совершенно бессмысленны даже по меркам бульварного журнала. Самые серьезные из них - переразбивка на абзацы и пропуски в конце. Первое, возможно, отчасти оправдано - по бульварным стандартам, ведь "Astounding", подобно большинству бульварных журналов, печатал текст довольно узкими колонками, отчего длинные абзацы Лавкрафта выглядели еще длиннее и могли отпугнуть аудиторию журнала, преимущественно юную и малообразованную. Почти каждый его абзац был разбит на два, три и более меньших абзаца. Зато сокращения выглядят весьма произвольными и местами даже нелепыми. Вычеркнуто было от силы 1000 слов или одна-две печатные страницы. В результате некоторые из самых сильных и острых моментов стали выглядеть почти комично. Предложение "Мы миновали еще двух пингвинов и услышали голоса других прямо впереди" превратилось в плоское "Мы услышали еще двух пингвинов". Простое вычеркивание многоточий (знаменитое "...бедный Лейк, бедный Гедни... и бедные Старцы!" стало "Бедный Лейк. Бедный Гедни. И бедные Старцы!") значительно ослабляет эффект предложения.
Лавкрафт, конечно, неправ, приписывая правки самому Ф. Орлину Тримейну. Неясно даже, знал ли тот о них вообще и санкционировал ли их; скорее, это результат деятельности помощников редактора или литературных редакторов - среди них были Карл Хаппель и Джек Дюбарри, - которые, похоже, старались сделать как можно больше правок, чтобы оправдать свое положение. Это может объяснять некоторые изменения; кто-то в офисе "Astounding" явно посчитал, что финал слишком затянут и нуждается в сокращении.
В результате Лавкрафт не только счел повесть по сути неопубликованной, но и купил по три экземпляра каждого выпуска и принялся старательно править текст, то вписывая недостающие части и соединяя абзацы вместе карандашом, то устраняя лишнюю пунктуацию путем соскабливания ее перочинным ножом. Вся процедура заняла почти четыре дня в начале июня. Все это может показаться несколько маниакальным [в оригинале - anal retentive, прим. переводчика], но Лавкрафт собирался отправить эти три экземпляра знакомым, которые не видели машинописного варианта, когда тот распространялся, и иначе смогли бы прочесть только ухудшенный вариант в "Astounding".
Вдобавок ко всему, повесть была относительно плохо принята читателями. Отрицательность реакции, возможно, преувеличивается современными критиками, однако, разумеется, нашлось достаточное число которые не смогли понять смысла повести или сочли, что она не подходит для "Astounding". Письма начали появляться в апрельском номере 1936 г., но самые отборные были в июньском. Роберт Томпсон источает едкий сарказм: "Я счастлив видеть финал Хребтов Безумия по причинам, которые не будут приятны м-ру Лавкрафту". Но наиболее безжалостен Кливленд С. Соупер-мл.:
...почему, во имя научной фантастики, Вы вообще напечатали такую вещь как "Хребты Безумия" Лавкрафта? Вы в настолько отчаянном положении, что вынуждены печатать такого рода белиберду? Во-первых, эта история совершенно не подходит для Astounding Stories, поскольку в ней вообще нет никакой науки. Вы даже рекомендуете ее в таких выражениях, будто это невесть какой шедевр, чего я Вам никогда не прощу.
Если истории вроде этой - про двух человек, запугавших себя до полусмерти при виде орнаментов в каких-то древних руинах и за которыми гоняется штука, которую автор даже не может описать, и полные лепета о неведомых ужасах, вроде монолитов без окон, но с пятью измерениями, Йог-Сототе и т.д. - то, что Astounding Stories собирается печатать в будущем, то боже помоги научной фантастике!
Многое здесь напоминает о нападках Форреста Дж Аккермана на Кларка Эштона Смита на страницах "Fantasy Fan". Хотя едва ли стоит подробно разбирать ошибки Соупера (как Лавкрафт выразился многими годами ранее по поводу наскоков на него некого журналиста-любителя "Оно само себя опровергло"), подобные близорукие критические замечания в адрес Лавкрафта часто будут исходить от последующих читателей, авторов и критиков.
"За гранью времен" появился в июньском номере "Astounding" за 1936 г. Лавкрафт, как это ни неправдоподобно, говорит о повести, что "Она, кажется, вовсе не так ужасно искорежена, как Mts.", и в сохранившемся откомментированном экземпляре журнала сделано сравнительно немного исправлений; но при взгляде на недавно обнаруженную оригинальную рукопись становится ясно, что и эта повесть пострадала от той же переразбивки на абзацы, что и "Хребты Безумия". В остальных ошибках, очевидно, повинна неспособность Барлоу, готовившегося машинописный текст, разобрать почерк Лавкрафта. Загадка, почему Лавкрафт не принялся громогласно жаловаться на внесенные искажения (даже при том, что из текста реально не было выброшено ни одного абзаца). Мне кажется, что он ощущать себя настолько обязанным Барлоу (за то, что перепечатал повесть) и Уондри (за ее пристраивание), что какие-то жалобы могли казаться ему верхом неблагодарности. В любом случае, очень скоро другие события отвлекли его от столь сравнительно безобидного дела.
Говард Филлипс Лавкрафт прожил всего 46 лет, но оставил после себя неоценимый вклад в современную культуру. Его жизнь была полна противоречий, взлетов и падений. Теперь она детально исследована ведущим мировым авторитетом С. Т. Джоши, который подготовил окончательную биографию Лавкрафта – расширенную и обновленную версию книги, которая стала лауреатом премии Брэма Стокера и Британской премии фэнтези. В ней вы найдете бесчисленные подробности творчества Лавкрафта, ранее не опубликованные, а также новую информацию из архивов, которая была обнаружена за последние 15 лет, в течение которых Джоши и работал над книгой.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.
Перед вами необычайно смешные мемуары Дженни Лоусон, автора бестселлера «Безумно счастливые», которую называют одной из самых остроумных писательниц нашего поколения. В этой книге она признается в темных, неловких моментах своей жизни, с неприличной открытостью и юмором переживая их вновь, и показывает, что именно они заложили основы ее характера и сделали неповторимой. Писательское творчество Дженни Лоусон заставило миллионы людей по всему миру смеяться до слез и принесло писательнице немыслимое количество наград.