Жизнь Лавкрафта - [356]

   Америка никогда не была особенно плодородной почвой для социализма или коммунизма, но бывали времена, когда те были чуть менее непопулярны, чем обычно. Социализм умеренно преуспевал в первые два десятилетия ХХ века: ИРМ (Индустриальные Рабочие Мира), организация, основанная в 1905 г., обрела влияние благодаря поддержке профсоюзных забастовок, а в 1912 г. Юджин В. Дебс получил почти миллион голосов как независимый кандидат на пост президента. Но после Первой мировой войны, во времена "Красной Паники" и ожесточенного подавления всех радикальных групп, социализм оказался загнан в подполье почти на десятилетие.

   Депрессия привела к новому подъему, когда социалисты объединились с профсоюзами в требовании реформ условий труда. Социалистический кандидат в президенты Норман Томас в 1932 г. собрал чуть меньше 900 000 голосов - не очень большая цифра, но больше того, что ему удалось достичь во время любой другой избирательной кампании (он выставлял свою кандидатуру на всех президентских выборах с 1928 по 1948 г.) Интеллектуалы тоже поддерживали социализм (и умеренного, и марксистского толка) - и даже откровенный коммунизм, о чем писал сам Лавкрафт:

   Буквально все уважаемые авторы и критики в Соединенных Штатах - политические радикалы: Драйзер, Шервуд Андерсон, Хемингуэй, Дос Пассос, Истмен, О'Нил, Льюис, Максвелл Андерсон, Маклиш, Эдмунд Уилсон, Фадиман - список просто бесконечен...Лучшие из человеческих мозгов - мозгов, не озабоченных личной роскошью и прямой выгодой, - медленно дрейфует от слепой классовой лояльности к более уравновешенной позиции, для которой симметричная структура и постоянная стабильность всего социального организма - первостепенное соображение.

   Однако позиция Лавкрафта во многих смыслах менялась очень медленно, вначале даже неохотно. Похоже, эта перемена была совместным результатом наблюдения за все более отчаянным положением дел, порождаемым Депрессией, и все более отчаянными поисками выходов из положения. Непоколебимая вера президента Гувера в волюнтаризм не позволяла правительству принимать прямые меры по облегчению безработицы. В поздние годы Лавкрафт часто припечатывал того, которого поддерживал в 1928 г., злобной кличкой "Пусть-они-голодают Гувер" [Let-'em-Starve Hoover]; хотя Гувер был не злодеем, а попросту довольно робким политиком, который не осознавал экстраординарности трудностей, с которыми столкнулась страна, и не имел достаточной гибкости ума, чтобы предложить какое-то радикальное решение. Даже Рузвельту хватило смелости лишь на отстаивание политики, сумевшей спасти страну от окончательного экономического краха, - и всем известно, что в действительности лишь Вторая мировая война вытащила США и весь мир из Депрессии.

   В январе 1931 г. мы впервые видим намек на перемены. Лавкрафт пишет:

   Этический идеализм взыскует социализма по поэтическим, космическим основаниям, включающим некую мифическую взаимосвязь людей друг с другом и со вселенной, - тогда как жесткий реализм постепенно примиряется с социализмом, поскольку это единственный регулирующий механизм, способный спасти наше цивилизованное, но расслоенное общество от все нарастающего революционного давления доведенных до все большего отчаяния недочеловеков [under-men], которых механизация постепенно обрекает на безработицу и голодную смерть.

   Но по тону этого отрывка - и всего письма, из которого он взят - легко заметить, что Лавкрафт - сторонник второй причины поддержать социализм, той, что действительно волнует его, - не ради благополучия "черни", но из-за несущей конец цивилизации революции, которую чернь устроит, если ее не умиротворить. Ибо, в конце концов, "все, что меня заботит, - это цивилизация":

   Сохранение высокого культурного стандарта - единственное, что вызывает во мне социальный и политический­ энтузиазм... В сущности, я чту аристократию как принцип, но не особенно интересуюсь аристократами как людьми. Мне не важно, кто господствует, пока это господство определенного сорта, продуманное интеллектуально и эстетически.

   Иными словами, Лавкрафт мечтал о том состоянии культуры, при котором возможно свободное выражение мыслей и творчество, создание жизненных произведений искусства и в целом преобладание "цивилизованных" ценностей и способов поведения. Почти до самого конца своей жизни Лавкрафт полагал, что только привилегированная аристократия может обеспечить такое состояние - либо через реальное покровительство искусствам, либо через общую атмосферу утонченной цивилизованности, которая самоочевидно будет расцениваться ­как состояние, к которому станет стремиться все общество. Революция любого рода была последним, чего ему хотелось, и потому-то он до конца своих дней питал отвращение к большевистской России - ведь она породила крах культуры, что никоим образом не был необходим для проведения экономической реформы, которую ее вожди объявили своей главной целью. Лавкрафту потребуется несколько лет, чтобы изменить свою позицию по отношению к аристократии, но в 1936 г. эта перемена наконец четко проговаривается:

   ...то, что я привык уважать, на самом деле было не аристократией, а набором личных качеств, которые аристократия развивала лучше, чем любая другая система... набором качеств, чье достоинство, однако, заключается лишь в психологии не-расчетливой, не-конкурентной беспристрастности, правдивости, отваги и благородства, порождаемой хорошим образованием, минимальным экономическим давлением и стабильным положением, ЧТО СТОЛЬ ЖЕ ДОСТИЖИМОЙ ЧЕРЕЗ СОЦИАЛИЗМ, КАК И ЧЕРЕЗ АРИСТОКРАТИЮ.