Жизнь как квеч. Идиш: язык и культура - [61]

Шрифт
Интервал

становится ботл, «недействительным». В молитве, которую читают во время церемонии, его объявляют «ничейным, словно прах земной».

Другой способ избавиться от обузы — арайншлайерн а хомец, дословно «скрыть квасное под покрывалом», то есть обманом выдать девушку замуж (обычно этим занимается отец невесты). Сюжет уходит корнями в Библию: Лаван выдал за Иакова не ту дочь, на которой Иаков хотел жениться. Хомец спрятан, так что йолд («олух») не догадывается, кого ему на самом деле сосватали. Но если об изъянах невесты все прекрасно знают, то папаше остается только потер верн фун а хомец — отделаться от хомеца — в открытую, и тут уж виноват сам жених-ѓехт («простофиля», дословно «щука»).

Во всех этих поговорках мы имеем дело с уже готовыми квасными продуктами, но иногда в фольклоре встречается и сам процесс заквашивания. Религиозного еврея (обычно это студент ешивы), который сошел с духовного пути на мирской, называют нисхомец, то есть «заквашенный»: бродил-бродил и забродил. Тора питает особый ужас перед соприкосновением любого квасного продукта с чем-либо священным, а в Талмуде брожение — символ зла: «…мы только того и желаем, чтобы исполнить волю Твою! Но что нам мешает? — Закваска, вызывающая брожение в тесте» (Брохойс 17а). Раши говорит, что закваска есть «злое влечение в нашем сердце, превращающее нас в хомец». Квашеного ешива-бохера можно еще назвать фарфойлт, «прогнивший». Евреи сразу же подмечают сходство между этапами духовного развития и этапами жизни забытого на полке бубличка.

VII

Перефразировав известную сентенцию Джорджа Оруэлла, можно сказать: существует множество еврейских блюд, но некоторые из них более еврейские, чем остальные. Например, локшн («лапша»), с которой мы уже сталкивались пару раз; она упоминается в нескольких важных идиомах. Когда-то слово локш — единственное число от локшн, «вермишелина» — было слегка пренебрежительным прозвищем итальянцев (ср. «макаронники»). Сейчас это значение вышло из обихода, но по сей день можно услышать «брокн лигнс ви а йидене локшн» — «стряпать небылицы как еврейская хозяйка — лапшу», то есть часто и умело. У слова брокн есть несколько значений: «резать полосками», «много болтать», «крошить». Брокн локшн значит нарезать блетлех, тонко раскатанные листы теста, на локшн-брет — доске для лапши; глагол хорошо сочетается и с «враками»: дескать, этот тип накромсает вам ворох небылиц с такой же легкостью, как йидене — локшн. Обратите внимание, что йидене употребляется в значении «хозяйка», — вот один из немногих сохранившихся в речи случаев, когда это слово не имеет пренебрежительного оттенка.

С локшн напрямую связан кугл — запеканка из лапши или картофеля, которую едят в шабат и на праздники. Если собрать за одним столом евреев, чьи предки жили в разных уголках Восточной Европы, они будут часами спорить о правильном вкусе и способе приготовления локшн-кугл: с сахаром или с солью и перцем? С изюмом или без? Толстую брать лапшу или тонкую? Кугл был и остается одним из самых еврейских блюд, что не могло не отразиться в идише. Дер кугл лигт им афн поним (дословно «у него кугл на лице лежит») — у него на лбу написано, что он еврей, просто-таки видно, сколько куглов он едал на своем веку. Еще говорят мит им из гут кугл цу эсн, «с ним хорошо есть кугл» — то есть ни на что другое он не годен. Работать или сближаться с таким человеком не стоит. Это выражение часто используют в полушуточном контексте, говоря о еврейском народе в целом: мит йидн из гут кугл цу эсн — самоуничижительная пословица из того же разряда, что и «вос мер йидн, алц мер гановим» («чем больше евреев, тем больше воров»). Еврейство кугла оборачивается другой стороной в поговорке кугл мит хазер-шмалцкугл со свиным салом») — так называют гойскую затею в еврейском наряде. Именно так сто лет назад большинство религиозных евреев воспринимали сионизм.

Цимес — столь же еврейская еда, как и кугл, но гораздо более известная. Это блюдо из тушеных овощей или фруктов. У цимеса столько видов, сколько фруктов и овощей насчитывает еврейское меню. Он бывает сливовый, изюмный, яблочный, грушевый. Есть и такие цимесн, от которых у детей волосы дыбом встают: из пастернака, нута, фасоли и даже из фарфл. А может (никогда такого не встречал, но что нам мешает его приготовить?), и из соевых бобов, или репы — или, Господи спаси, из брюквы. Цимес из папайи может даже оказаться вкусным. Но классический, официальный цимес — морковный. Без него не обходится ни один семейный обед на Рош ѓа-Шана (это как индейка на День благодарения), поэтому даже тем, кто не ест цимес на ужин каждую пятницу, хорошо знакомо это блюдо: молодая морковь, из которой готовится густая, вязкая, сладкая масса ярко-оранжевого цвета; наконец — явно североамериканское нововведение в области цимеса — консервированные ананасы, много-много банок с ананасами, чтобы новый год выдался сладким и счастливым, а нам захотелось провести остаток изгнания на Гавайях. Уже выросло несколько поколений евреев, для которых консервированные ананасы Del Monte, Dole или ультракошерные


Рекомендуем почитать
Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период

В представленной монографии рассматривается история национальной политики самодержавия в конце XIX столетия. Изучается система государственных учреждений империи, занимающихся управлением окраинами, методы и формы управления, система гражданских и военных властей, задействованных в управлении чеченским народом. Особенности национальной политики самодержавия исследуются на широком общеисторическом фоне с учетом факторов поствоенной идеологии, внешнеполитической коньюктуры и стремления коренного населения Кавказа к национальному самовыражению в условиях этнического многообразия империи и рыночной модернизации страны. Книга предназначена для широкого круга читателей.


Укрощение повседневности: нормы и практики Нового времени

Одну из самых ярких метафор формирования современного западного общества предложил классик социологии Норберт Элиас: он писал об «укрощении» дворянства королевским двором – институцией, сформировавшей сложную систему социальной кодификации, включая определенную манеру поведения. Благодаря дрессуре, которой подвергался европейский человек Нового времени, хорошие манеры впоследствии стали восприниматься как нечто естественное. Метафора Элиаса всплывает всякий раз, когда речь заходит о текстах, в которых фиксируются нормативные модели поведения, будь то учебники хороших манер или книги о домоводстве: все они представляют собой попытку укротить обыденную жизнь, унифицировать и систематизировать часто не связанные друг с другом практики.


Нестандарт. Забытые эксперименты в советской культуре

Академический консенсус гласит, что внедренный в 1930-е годы соцреализм свел на нет те смелые формальные эксперименты, которые отличали советскую авангардную эстетику. Представленный сборник предлагает усложнить, скорректировать или, возможно, даже переписать этот главенствующий нарратив с помощью своего рода археологических изысканий в сферах музыки, кинематографа, театра и литературы. Вместо того чтобы сосредотачиваться на господствующих тенденциях, авторы книги обращаются к работе малоизвестных аутсайдеров, творчество которых умышленно или по воле случая отклонялось от доминантного художественного метода.


Киномысль русского зарубежья (1918–1931)

Культура русского зарубежья начала XX века – особый феномен, порожденный исключительными историческими обстоятельствами и  до сих пор недостаточно изученный. В  частности, одна из частей его наследия – киномысль эмиграции – плохо знакома современному читателю из-за труднодоступности многих эмигрантских периодических изданий 1920-х годов. Сборник, составленный известным историком кино Рашитом Янгировым, призван заполнить лакуну и ввести это культурное явление в контекст актуальной гуманитарной науки. В книгу вошли публикации русских кинокритиков, писателей, актеров, философов, музы кантов и художников 1918-1930 годов с размышлениями о специфике киноискусства, его социальной роли и перспективах, о мировом, советском и эмигрантском кино.


Ренуар

Книга рассказывает о знаменитом французском художнике-импрессионисте Огюсте Ренуаре (1841–1919). Она написана современником живописца, близко знавшим его в течение двух десятилетий. Торговец картинами, коллекционер, тонкий ценитель искусства, Амбруаз Воллар (1865–1939) в своих мемуарах о Ренуаре использовал форму записи непосредственных впечатлений от встреч и разговоров с ним. Перед читателем предстает живой образ художника, с его взглядами на искусство, литературу, политику, поражающими своей глубиной, остроумием, а подчас и парадоксальностью. Книга богато иллюстрирована. Рассчитана на широкий круг читателей.


Валькирии. Женщины в мире викингов

Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.


Талмуд и Интернет

Что может связывать Талмуд — книгу древней еврейской мудрости и Интернет — продукт современных высоких технологий? Автор находит удивительные параллели в этих всеохватывающих, беспредельных, но и всегда незавершенных, фрагментарных мирах. Страница Талмуда и домашняя страница Интернета парадоксальным образом схожи. Джонатан Розен, американский прозаик и эссеист, написал удивительную книгу, где размышляет о талмудической мудрости, судьбах своих предков и взаимосвязях вещного и духовного миров.


Евреи и Европа

Белые пятна еврейской культуры — вот предмет пристального интереса современного израильского писателя и культуролога, доктора философии Дениса Соболева. Его книга "Евреи и Европа" посвящена сложнейшему и интереснейшему вопросу еврейской истории — проблеме культурной самоидентификации евреев в историческом и культурном пространстве. Кто такие европейские евреи? Какое отношение они имеют к хазарам? Есть ли вне Израиля еврейская литература? Что привнесли евреи-художники в европейскую и мировую культуру? Это лишь часть вопросов, на которые пытается ответить автор.


Кафтаны и лапсердаки. Сыны и пасынки: писатели-евреи в русской литературе

Очерки и эссе о русских прозаиках и поэтах послеоктябрьского периода — Осипе Мандельштаме, Исааке Бабеле, Илье Эренбурге, Самуиле Маршаке, Евгении Шварце, Вере Инбер и других — составляют эту книгу. Автор на основе биографий и творчества писателей исследует связь между их этническими корнями, культурной средой и особенностями индивидуального мироощущения, формировавшегося под воздействием механизмов национальной психологии.


Слово в защиту Израиля

Книга профессора Гарвардского университета Алана Дершовица посвящена разбору наиболее часто встречающихся обвинений в адрес Израиля (в нарушении прав человека, расизме, судебном произволе, неадекватном ответе на террористические акты). Автор последовательно доказывает несостоятельность каждого из этих обвинений и приходит к выводу: Израиль — самое правовое государство на Ближнем Востоке и одна из самых демократических стран в современном мире.