Жизнь Иисуса - [31]

– Но Аристарха казнили за это богохульство? И Евдок Книдский, Калипп и Аристотель считают, что он не прав.

– Архимед в «Псаммите» и Плутарх в «Лике, видимом на диске Луны» также предполагают огромную удаленность звезд. Впрочем, истину знает Бог, а правоту людей рассудит время.

Александр одобрительно улыбнулся.

– У него есть свое мнение, – сказал он брату.

– А ты ждал услышать недоумка, из тех, кто, не прочитав ни строчки, слепо верят в то, что им внушили раввины в мидрашах? – ответил Филон.

Банкир поднялся.

– Хорошо. Твоя мать не будет нуждаться ни в чем. И пусть переселится в таверну любого из моих домов, где ей понравится. Никто не посмеет ее обмануть.

– Нам от тебя ничего не надо. Я думал, меня пригласили для беседы.

– Ты горд. Это хорошо и глупо. Умные люди должны помогать друг другу. Особенно если им это ничего не стоит. Нам пора к гостям. Хочешь, присоединяйся. Если не брезгуешь компанией надутых барышников и грязных любителей мальчиков.

– Мне пора в мастерскую, – сказал Йехошуа и учтиво поклонился.

– Мы догоним, брат, – Филон приобнял приятеля за плечи и повел в зал. – Не спеши. Мы встретимся не скоро. Посвятим этот день друг другу. Здесь хотят подражать нравам Рима.

– Вы с братом так легко говорите о мерзостях!

– Вседержитель создал нас разными. Ты уходишь к мудрецам, передав часть своего состояния чужим людям, и единоверцы считают тебя глупцом. Демокрит и Анаксагор во имя философии забросили свои земли и стравили поля скотине, и их сумасбродство чтит вся Эллада. Мы смеемся над их богами, считая, что одно и то же существо не может быть смертным и бессмертным. А язычники правят нами. Во всяком случае, думают, что правят! Видишь, одни и те же поступки люди толкуют по-разному. – В зрачках ученого блеснули веселые искорки. – К тому же так ли плох «Пир» Платона и речь Алкивида? Мы презираем их хвалу любви мужчины к мужчине и любовь к мальчикам, но не верим, что женщина может быть верна лишь одному мужчине. Считаем чужих матерей нечистыми лишь за то, что такими их создал Бог. Так не лучше ль андрогин весельчака Аристофана, чем козни грязной Жизни? Приходится терпеть, как эти свиньи принуждают несчастных исполнять то, что свойственно другому полу.

Друзья не спеша прошли анфиладу комнат и остановились перед огромным триклинием. Многие гости уже устроились на лежаках из кости морских черепах вокруг большого низкого стола из слоновой кости, жадно ели и запивали вином. Другие лишь подходили с громкими приветствиями и пожимали друг другу запястья. Стол был заставлен яствами, чашами, фиалами, бокалами, териклийскими резными кубками.

За каждым возлежавшим стояли нарядно одетые, надушенные, расчесанные и завитые рабы, чтобы подливать вино. На них были тонкие, как паутина, белоснежные хитоны до колен, а сзади ниже подколенка. Боковые разрезы хитонов перехватывали витые шнурки, а фалды свешивались над поясами, образуя напуски и пазухи, особо низкие подмышками. За рабами переминались нарядно одетые подростки.

Жирный всадник пьяно поглядел на мальчика с едва пробивавшимся пушком на щеках и подманил его жирным пальцем. Он запустил ладонь под хитон подростка, пощупал его ягодицу и низ живота. Мальчик инстинктивно отпрянул.

Всадник, кряхтя и обливаясь потом, поднялся и повел мальчика за собой. Тот огляделся, словно ища защиты. Встретился с Йехошуа глазами и приосанился, боясь, что его накажут за то, что он портит праздник. Йехошуа потупился.

– Пойдем отсюда, – сказал Филон, и за локоть увел друга.

4

Они поднялись на второй этаж в триклиний на двоих. Внизу пожилой оратор с красным от напряжения лицом пытался перекричать пьяные гвалт и звон посуды: он торжественно декламировал стих из Гомера.

– Сейчас они обожрутся, как морские нырки, и начнут блевать, чтобы впихнуть в себя еще больше, – сказал Филон. Сверху друзья смотрели на потные затылки и плешивые макушки пирующих. – И еще потребуют, чтобы им завернули то, что они недожрали. Кичливые властители мира! Другой жизни они знать не хотят! Устраивайся. Тут мы не осквернимся.

Молодые люди остались в хитонах, расшитых у шеи и по краям, и удобнее улеглись на топчаны вдоль стола.

– Весь этот сброд ненавидит нас за богатство, боится и терпит, потому что сила оружия ничтожна перед силой золота. Бог дал нам Завет, чтобы терситы служили нам, а мы – Ему.

– Ты будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы. И господствовать будешь над многими народами, а они над тобою не будут господствовать, – процитировал Йехошуа, и добавил, глядя на зал: – Много званных, но мало избранных.

– Хорошо сказано.

– Кому мало прощается, тот мало любит. Но ведь среди них есть достойные!

– Достойные? – Филон отпустил слугу и разлил вино в кубки. – Могут ли разумные поклоняться неразумным? Тем, кто по своей природе занимает рабское положение. Они, как слепые котята, ползут к молоку матери, отталкивая друг друга, а наевшись, засыпают. Транжирят богатства на роскошь. Души их спят от сытости. Они похожи на своих легкомысленных и злобных божков. Те не знают блага, а – лишь наслаждения. А эти не знают Бога: лишь от него истекает гармония и порядок. Он един и прост, как сущность, не составленная из частей. Он един и всемогущ.