Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера - [14]

Для реализации плана требовался помощник и маленькая шлюпка. Со шлюпкой проблем не было, так как у мистера Уоттертона была лодка, которую он использовал при рыбной ловле. Он без труда согласился одолжить ее Хорнблауэру, который объяснил, что хочет вместе с Блэккетом проведать приятеля. В качестве же сообщника Горацио решил взять мальчишку по имени Дик Чарльзворт, который работал в лазарете. Тот охотно принял взятку и объяснение, что Хорнблауэр просто хочет выиграть пари. Будучи на борту во время первой ломаной вахты, но не неся дежурства, Хорнблауэр взобрался на марс грот-мачты с подзорной трубой и хорошенько осмотрел порт. Затем поговорил с боцманом о расписании рейсов дежурной шлюпки. В котором часу можно было забрать колокол? Смидли сказал, что шлюпка патрулирует акваторию до- и после полуночи, один раз во время второй ломаной вахты и второй — во время собачьей вахты. Если колокол был снят (скажем) в десятом часу вечера, следующий объезд патрульной шлюпки был уже после смены вахты. Хорнблауэр поблагодарил боцмана и провел наверху еще час — на сей раз, на марсе фок-мачты. За ним рассеянно наблюдал Бэйли, который как раз нес вахту на палубе и которому Хорнблауэр объяснил свое странное местопребывания тем, что он изучает обтяжку такелажа. Сам он стоял вторую ломаную вахту, внимательно следя за сигналами и заметил дежурную шлюпку сразу после того, как часы на башне собора пробили одиннадцатый час. В полночь Уолкер сменил Бэйли, а Кук — его самого. Хорнблауэр спустился в мичманскую каюту и переоделся там в рабочее платье, перевезенное с «Юстиниана». Когда в первом часу ночи Хорнблауэр босиком вышел на палубу, вытащив перед этим Чарльзворта из подвесной койки, то увидел, что ночь безлунная (о чем он знал заранее) и облачная (на что рассчитывал). Никем не видимые и не слышимые, Хорнблауэр с помощником достигли входного порта, тихо соскользнули по шторм-трапу и отдали фалинь гички Уоттертона. Минутой позже шлюпка уже удалялась с течением прилива, с недвижными веслами, до тех пор, пока не отплыла настолько, что их плеска уже невозможно было услышать. Чарльзворт осторожно греб с замотанными уключинами, а Хорнблауэр правил прямо на «Короля Уильяма», как будто хотел столкнуться с ним прямо нос к носу. Теоретически, на баке корабля должен был находиться вахтенный, но Хорнблауэр предполагал, что тот отошел, чтобы поболтать со вторым вахтенным, к входному порту. Так или иначе, их никто не окликнул и Хорнблауэр отыскал конец, который, в нарушение всех предписаний, свисал с левой катбалки. Приказав Чарльзворту, чтобы тот удерживал конец и ждал, Хорнблауэр выбрался на бак и, не теряя ни минуты, добрался до фор-штага и начал взбираться вверх, так же, как во время своей вечерней тренировки. Запыхавшись, он вылез на фор-марс и несколько минут отдохнул. Не видя под собой палубы, что облегчало подъем, Хорнблауэр пришел к утешительному выводу, что и его с палубы не видать и, найдя штаг грот-марселя, взбирался уже по нему шаг за шагом. Где-то высоко над ним поднимался топ стеньги, место, которого он решил достичь.

Для Дика Чарльзворта ожидание тянулось бесконечно долго. Он боялся, что может чихнуть, а последствия этого могли бы быть столь страшными, что лучше было об этом не думать. Однако он не страдал насморком, а к тому же, для дополнительной страховки, зажал себе нос. Часы на башне собора пробили два часа и Дик понял, что этот сумасшедший мичман — его ровесник — отсутствует уже целую четверть часа. Может, его поймали? Но тогда бы поднялся шум, были бы слышны беготня и крики. Нет, царила абсолютная тишина и только течение прилива плескалось о нос корабля… На что эти мальчишки только не спорят! … Неожиданно Дик услышал над собой легкий шорох и нервный шепот: «Лови!». Какой-то матерчатый сверток упал в лодку, и он постарался смягчить его падение. На ощупь Дик определил, что это нечто, замотанное в сукно, чтобы можно было с ним тихо обращаться. Минутой позже сам Хорнблауэр не слишком ловко соскользнул по тросу и с глухим стуком соскочил на днище шлюпки. Молодому Чарльзворту показалось, что наступил конец света и, затаив дыхание, он выжидал какую реакцию это вызовет на палубе. Но везде царили тишина и покой, а затем он услышал, как Хорнблауэр прошипел: «Отваливай!». Это было не просто сделать при течении, сносящем шлюпку под нос корабля, но Хорнблауэр схватил одно весло и, соединив усилия, они все-таки отошли от борта. Гребя изо всех сил и, по-прежнему, в полном молчании, они возвращались на «Модест». Когда они были уже совсем близко, Чарльзворт пережил еще минуту паники:

— А что будет, если мистер Уолкер нас услышит? — прошептал он.

— Не услышит, — успокоил его Хорнблауэр, — он же глух, как пень!

Чарльзворт повеселел, когда вспомнил об этом, но сердце у него вновь замерло, когда он вдруг услышал оклик с «Графтона».

— Окликают дежурную шлюпку, — вновь успокоил его Хорнблауэр, — она обходит «Графтона» со стороны берега.

Через десять минут гичка была уже привязана на старом месте, а Хорнблауэр со своим свертком молча поднимался по штормтрапу. Через минуту он исчез под палубой, а Чарльзворт на цыпочках возвратился в свою койку. Когда лег, то услышал что со стороны «Уорспайта» донеслись звуки колокола — пробило пять склянок, — и успел удивиться, почему такие же звуки не прозвучали на «Модесте». Чуть позже вспомнил: ведь у них