Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной - [31]

Соседка-художница лихорадочно набрасывает корону.

А большая группа протуберанцев уже пропала, видны только маленькие противуположные. Вот и они бледнеют.

13 ч. 10 м. 34,6 с. Что это? Неужели уже конец? О, как жалко! Из-за луны брызнул первый солнечный луч! Еще и еще.

Американцы зааплодировали.

По земле снова пролетела неясная тень, быстро заколебались по всему полю с NW на SE прозрачные, овальные тени и свет быстро начал прибывать.

Лимонное облачко погасло, фиолетовое и черное пространство неба засинело, Венера стала быстро гаснуть, а тучи превратились в рыжеватые.

Горы потухли…

А вокруг Солнца вторично вспыхнула радуга и повисли вниз блестящие, разноцветные бусы — то снова начали смыкаться облака!

Еще две, три минуты — они сомкнулись, но сердце продолжало биться усиленно и дышалось глубоко[345].

Рис. 12. Солнечная корона. 1905 г. 30 августа. Бургос. Испания. Рисунок Н. М. Субботиной (Архив РАН. Ф. 641. Оп. 6. Д. 269. Л. 1)

Это описание изумительно одновременно по своей художественной красоте и научной точности. Здесь видны глаз и поэтическая душа художника и научная точность и скрупулезность ученого. Нет никаких сомнений, что наблюдение этого первого в ее жизни солнечного затмения стало сильнейшим душевным переживанием для Нины Михайловны и безусловно повлияло на ее дальнейшую научную деятельность. Она завершает описание события следующими словами:

Неужели все это был не сон?

Неужели все это мы видели здесь, на земле, — на нашей планете? Ничего обычного, знакомого! Фантастичная, сказочная картина!

Нет, — это было наяву, — продолжала она, — вон медленно опускаются воздушные шары, вот все светлее и светлее становится день, вот астрономы складывают свои кассеты, проверяют приборы, оживленно разговаривают…

Вот и мы идем к м. Darmy с рисунками короны и протуберанцев.

Цвета наших лоскутков не пропадали во время полного затмения — облака дали слишком много рассеянного света и они же помешали наблюдению звезд.

Все пожимают друг другу руки.

Облака снова рассеиваются и в 14 ч. 27 м. 19 с. наблюдается последний, 4-й контакт…

Затмение кончено!.. Как быстро прошли эти минуты.

Складываем и собираем свою походную обсерваторию, упаковываем и увозим инструменты.

На улицах необыкновенное оживление, многие кланяются нам, как иностранцам[346].

Однако несмотря на восторженное описание чуда, а это именно удивительное и необыкновенное чудо описала Нина Михайловна в своей статье, во время затмения она была далеко не только зрителем. Субботина лукавила, намекая в письме к Н. А. Морозову, что во время затмения она была простым зрителем и, как грубовато выразился ее брат, «глазела на затмение». Из опубликованной статьи хорошо видно, что Н. М. Субботина тщательно готовилась к наблюдению, у нее был четкий план действий, соответствовавший имевшимся в ее распоряжении приборам и согласованный с коллегами. В статье она пишет следующее: «Мы взяли с собой 81 миллиметровую трубу, хронометр, и предполагали отметить контакты, наблюдать белые протуберанцы и возможно тщательнее зарисовать корону. Далее мы хотели отметить направление бегущих теней, ход температуры, исчезновение окраски цветных лоскутков бумаги, видимость звезд и т[ак] д[алее]»[347]. Таким образом, программа наблюдений была тщательно спланирована.

Помимо перечисленного Н. М. Субботина также писала корреспонденции о наблюдении затмения для газеты «Русь», подробно описывая погодные условия в точке предполагаемых наблюдений[348]. Кроме того, она собрала подробный и точный материал об участвовавших в наблюдении затмения астрономических миссиях, их составе, инструментарии, планах наблюдений, а также о полученных результатах. «Материл, собранный в Бургосе и на Лилаиле, должен быть громаден… — отмечала она. — Шары вернулись тоже с великолепными спектроскопическими наблюдениями и рисунками короны. Они подымались до 5100 метров. Температура на этой высоте падала до –10 гр. На верху было гораздо темнее, чем на земле, где нам не нужно было зажигать приготовленные фонари»[349].

В статье, опубликованной ею в «Известиях Русского астрономического общества», Нина Михайловна изложила также результаты своих собственных наблюдений. Она не была до конца уверена в точности своих часов, хоть и проверяла их дважды — в Париже по часам обсерватории и по приезде в Бургос, но, как она отмечала, «вполне точной проверки 30-го до и после затмения сделать не удалось», поэтому она сочла необходимым отметить: «Что касается до отмеченных лично нами моментов контактов, то мы не можем претендовать на их точность. <…> Секунды могут различаться так как ход часов от дальней дороги менялся»[350]. Кроме того, на точность наблюдений, по словам Субботиной, повлияло следующее обстоятельство: «…большая группа протуберанцев стала видна в трубу (81 м/м; ув. 60-) секунд за 10–8 до полного затмения, она была необыкновенно велика и красива, вершина ее засветилась раньше основания, которое открывалось постепенно. До наступления полной фазы протуберанцы казались отделенными от солнца, верхушки их отстояли минут на 5 от края и напоминали формой зубцы яркого пламени. Это было очень красивое зрелище, но вместе с явлением — „Grains de chapelet“ затруднило точное определение момента контакта»