Жизнь и труды Клаузевица - [53]
В этом господстве интеллектуальных устремлений над сложной сферой материального научное понимание века увидело подлинный прогресс искусства, господство над чистым натурализмом, победу духа над материей. Даже Фридрих II не избег этой духовной заносчивости своего времени. В своем введении к комментариям Фолара он пишет: «Цезарь учит нас… немного более, чем мы видим в войне Пандуров. Лишь во время беспокойств во Фландрии заметно вновь возрождение военного искусства, и Тюренн, ученик принца Морица Оранского, там учится этому искусству, остававшемуся много столетий в пренебрежении»[291].
Вот это-то духовное высокомерие, желание относительное господство разума сделать абсолютным, существо вновь расцветающего искусства подвести под законы и принципы, а по возможности под определенные формулы, — вот те специфические духовные тенденции, которые побудили к созданию в XVIII веке теории войны и под влиянием которых протекало ее дальнейшее развитие.
Как и нужно было ожидать, теоретизирование началось с технических областей войны, и, прежде всего, в фортификации. Оно достигает своего кульминационного пункта в главном труде Монталамбера[292], французского военного инженера. Но первые попытки создания военной теории носили частный, несовершенный характер. Мемуары Фёкьера[293], который военный материал эпохи Людовика XIV критически проанализировал на многих примерах и вывел из них много практических правил; тактические принципы, которые были развиты Фоларом в заключении его обширного труда о Полибии[294]; остроумные афоризмы, в которых Мориц Саксонский[295] небрежной рукой разбросал плоды своего знания людей и острой наблюдательности, все эти труды были лишь первичными попытками подвести сложное дело войны под бессистемный ряд правил, они не удовлетворяли повышенным требованиям к рационалистическому систематизированию.
В средине столетия престарелый маршал Пюисегюр[296] поставил в качестве программы возвышение военного искусства на степень «науки» создание теории большой и малой войн, покоящейся на всеобщих и постоянных правилах, которые могли бы формально заменить практику, опирающуюся на один только опыт[297]. Маршал объяснил значение геометрического схематизма в тактических движениях и на одном обстоятельном примере показал внутреннюю связь всех стратегических отдельных мероприятий. Но до установления общих, всеобъемлющих, логически из существа дела вытекающих принципов Пюисегюр не дошел[298].
Гораздо дальше по этому пути пошел англичанин Ллойд. Его книги, а особенно его основной труд «Military Memoirs»[299] своим методом и содержанием создали целую эпоху. Хотя Ллойд хорошо различал творческую и механическую части военного искусства[300], но для того только, чтобы решительнее выбросить первую. Его замечания о свойствах генерала, о влиянии страстей, религии и т. д., собранные вместе под несоответствующим заголовком «Философия войны», в целом и подробностях представляют собой набор афоризмов, иногда плоскостей и даже чудачества, совершенно не связанных с его основным уклоном труда[301]. Основная же его мысль стремилась кодифицировать в виде одной объединяющей системы все фактические предпосылки для военного успеха. Математико-геометрические и географико-геологические отношения суть элементы, лежащие в основании войны. Расположение позиций и направление маршей зависят от точного учета линий и углов, от знания рельефа, от положения гор и рек. «Кто овладеет этими предметами, может намечать военные предприятия с геометрической строгостью и постоянно вести войну, никогда не прибегая к необходимости драться»[302].
Система Ллойда имела свои достоинства, сводя тогдашнее ведение войны к пространственным аналогиям и ясным понятиям[303], она давала рационально объясняющее средство для смысла и связи военных явлений, как теория трех единств — для построения тогдашней драмы или учение о делении властей для внутренней динамики конституционного государства.
Но когда рабочая гипотеза Ллойда, его вспомогательная конструкция, следуя за увлечениями эпохи к постоянному подведению умственных итогов, была обобщена, она получила уродливое направление и уже при его последователях спустилась до степени бессодержательной догматической схемы. Учение о местности (Terrainlehre), подкрепленное во второй половине XVIII века развитием картографического дела, сделалось любимым детищем военной науки, куда примешались самые фантастические представления, темные образы, явный пересол. С беспощадной резкостью Клаузевиц борется с этим миром догматов, с этими крылатыми словами: «господствующая местность, прикрывающая позиция, ключ страны» и т. д.[304]
Раз удалось военное дело свести к системе материальных аналогий и ряду правил, оно становилось теорией, суммой таких рецептов, знание которых давало преимущество, давало успех. В этом смысле характерны слова Винтерфельда, написанные им Фридриху, по получении «Pensées et régies générales» [ «Общие мысли и правила» (франц.)] последнего: «…и с этой бесценной полевой аптекой, которую я духовно постоянно буду возить с собою, я чувствую себя надежно застрахованным против сильнейшего вражеского яда».
В данном издании впервые публикуются фронтовые письма выдающегося русского военного философа и теоретика, геополитика, востоковеда и географа, героя Первой мировой войны Андрея Евгеньевича Снесарева (1865–1937). В его письмах представлена широкая панорама исторической драмы народа и армии в годы великой войны. Это удивительные документы, исключительно правдивые, окрашенные чувствами и мыслями ученого-энциклопедиста, непосредственного участника, наблюдателя и аналитика бурных исторических событий. Письма представляют интерес для профессиональных военных, историков и всех, кто не равнодушен к истории нашего Отечества, жизни и творчеству его выдающихся деятелей, к числу которых, несомненно, относится А.
Сколько в Индии насчитывается богов и какие боги самые главные? Какие касты — неприкасаемые? Что пили древние арии? Как взглядом можно испортить еду? Почему при кремации мужчин использовали сандаловое дерево, а женшин — навоз? Почему пожелание выглядеть старухой носит исключительно положительный смысл? Почему индийские последователи зороастризма парсы никогда не снимают головные уборы? Как наматывается чалма? Каким словом заменяется несчастливое число «один»? Сколько раз подряд следует чихать, чтобы не накликать беду? Что индийцу сулит подергивание правого глаза и дрожь в правой руке и насколько полезно, проснувшись, увидеть хвост черной коровы? Ответы на эти и многие другие вопросы можно прочитать в этой книге.Андрей Евгеньевич Снесарев (1865–1937) — генерал-лейтенант царской армии, ученый-востоковед, ректор и профессор Московского института востоковедения.
Новый сборник статей критика и литературоведа Марка Амусина «Огонь столетий» охватывает широкий спектр имен и явлений современной – и не только – литературы.Книга состоит из трех частей. Первая представляет собой серию портретов видных российских прозаиков советского и постсоветского периодов (от Юрия Трифонова до Дмитрия Быкова), с прибавлением юбилейного очерка об Александре Герцене и обзора литературных отображений «революции 90-х». Во второй части анализируется диалектика сохранения классических традиций и их преодоления в работе ленинградско-петербургских прозаиков второй половины прошлого – начала нынешнего веков.
Смерть Чавеса вспыхнула над миром радугой его бессмертия. Он появился из магмы латиноамериканского континента. Он – слиток, родившийся из огненного вулкана. Он – индеец, в чьих жилах бушует наследие ацтеков и инков. Он – потомок испанских конкистадоров, вонзивших в Латинскую Америку свой окровавленный меч, воздевших над американским континентом свой католический крест. Он – социалист, тот красный пассионарий, который полтора века сражается за народ, отрицая жестокую несправедливость мира.Как Камчатка является родиной вулканов, так Латинская Америка является родиной революций.
Автор этой книги Андрей Колесников – бывший шеф-редактор «Новой газеты», колумнист ряда изданий, автор ряда популярных книг, в том числе «Спичрайтеры» (премия Федерального агентства по печати), «Анатолий Чубайс. Биография», «Холодная война на льду» и т.д.В своей новой книге Андрей Колесников показывает, на каких принципах строится деятельность «Общества с ограниченной ответственностью «Кремль». Монополия на власть, лидирующее положение во всех областях жизни, списывание своих убытков за счет народа – все это было и раньше, но за год, что прошел с момента взятия Крыма, в деятельности ООО «Кремль» произошли серьезные изменения.
Ни один из находящихся в строю тяжелых крейсеров не в состоянии противостоять меткому залпу орудий “Дойчланд”. Важнейшие узлы кораблей этого класса не защищены броней, и действие 280-мм фугасного снаряда будет разрушительным. Конечно, крейсера могут ответить огнем своих 203-мм орудий, но у германского корабля самые уязвимые пункты бронированы достаточно надежно, во всяком случае он может выдержать гораздо больше попаданий, чем его “тонкокожие" противники. Без преувеличений можно сказать, что создание “Дойчланд" и однотипных кораблей полностью меняет привычную стратегию и тактику войны на море, равно как и многие взгляды на кораблестроение.
Что позволило экономике СССР, несмотря на громадные потери в первые годы Великой Отечественной войны, выдержать противостояние с экономикой гитлеровской Германии, на которую, к тому же, работала вся Европа? В чем была причина такого невероятного запаса прочности Советского Союза? В тайне могучего советского проекта, считает автор этой книги — Николай Иванович Рыжков, председатель Совета Министров СССР в 1985–1990 гг. Успешные проекты, по мнению Рыжкова, не могут безвозвратно кануть в Лету. Чем ближе столетие Великой Октябрьской социалистической революции, тем больше вероятности, что советский проект, или Проект 2017, снова может стать актуальным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.