Жизнь и смерть на вершинах мира - [65]

4 апреля в базовом лагере небольшой праздник. На импровизированном флагштоке подняты флаги Чехословакии и Непала. Шерпы получают красные эмблемы нашей экспедиции. Звучат наш и непальский государственные гимны. Праздничный ужин, приготовленный по случаю торжества, завершил официальную часть и как бы ознаменовал переход к началу выполнения рабочей программы.

Из базового лагеря склоны Макалу кажутся близкими, чуть ли не рукой подать. Как на ладони видны трассы подъема наших предшественников: западное ребро — французов (1971 год), юго-восточный гребень — японцев (1970 год), юго-западная стена — цель прошлогодней неосуществленной попытки югославов. Прямо напротив лагеря вызывающе высится и ждет юго-западное ребро — совершенно девственный, никем не испытанный путь к вершине.

Практически одновременно с завершением организации базового лагеря заложен штурмовой лагерь номер один. Он стоит на вершине скальной башни, обтекаемой ледником, на высоте около 6000 метров, на том же месте, где прошлой осенью была югославская «единичка». Постепенно здесь образуется солидная база с большой палаткой (стандартная туристская палатка «бедуин»), палаткой, называемой «вахан» (это название укрепилось за ней во время альпинистских восхождений в афганском Вахане), и двумя штурмовыми палатками, которые на альпинистском жаргоне называются «дугами» из-за дугообразных креплений. Не хватает в этом комплекте лишь «коробочки» — прямоугольной палатки, предназначенной для установки на ледовой поверхности, — иначе был бы полный смотр всех типов палаток, изготовляемых в Чехословакии.

На площадке между ледниковыми трещинами на высоте 6200 метров 6 апреля сооружен лагерь номер два. Он находится на нижнем конце уже собственно ребра, сплошь покрытого льдом и снегом. Преодоление следующего участка, до лагеря номер три, занимает целую неделю объединенных усилий. Необходимо технически обрабатывать каждый метр подъема — вырубать ступени, навешивать сотни метров страховочных канатов и укреплять их скобами во льду.

Путь с «двойки» на «тройку» проходит по ледяному лезвию ребра и через первые скальные выходы, пересекающие ребро по горизонтали на высоте 6500 метров. Преодолеть этот участок очень сложно, и мы стараемся облегчить путь шерпам тем, что навешиваем в самом трудном месте десятиметровую веревочную лестницу. Наконец достигнут второй снеговой пояс, и на нем 13 апреля собраны первые три палатки третьего штурмового лагеря. Он находится на высоте 6600 метров, в самом начале скальной части ребра, на хорошо выбранном месте. И все же перемещение вокруг палаток требует чисто альпинистского искусства: обрывистый склон под ними падает отвесно вплоть до уровня первого лагеря.

* * *

Во второй половине апреля я заканчиваю исследования в долине Варуна под базовым лагерем. Наша научная группа перебирается в базовый лагерь вслед за остальными, и на краю его появляется еще одна палатка— лаборатория. Так как дальнейших передвижений не будет, организую ее так, как положено исследовательскому рабочему месту. Но далеко не все помещается под крышей. За палаткой нашли свое место большие металлические эклекторы, в которых при постепенном высыхании почвенных образцов отделяются мельчайшие живые организмы — всякий другой механический способ для них был бы чересчур груб. Целую батарею подобных устройств меньшего размера, которые я сам смастерил из пластиковых мешочков и алюминиевой фольги, навешиваю внутри палатки, под гребень, на случай непогоды. Стеклянные пробирки, прилепленные к ним лейкопластырем, висят как сосульки и, когда ветер надувает полотнище, ритмично покачиваются, словно палатка плывет по невидимым волнам.

Только здесь, на высоте 5000 метров, я наконец нахожу грызунов — высокогорных полевок. Их родичи в Гиндукуше живут на значительно более низких высотах. В долине Варуна на высотах, где я их наверняка ожидал, попадались только сиккимские полевки (Pitymys sikkimensis) — единственный вид мелких мышеподобных млекопитающих, распространенный от пояса субальпийских лесов (3600 метров) до верхней границы альпийских лугов (4800 метров).

Ниже лагеря всего на каких-нибудь 100 метров обнаружить полевок не удается. Нижняя граница их распространения образована мощной старой мореной ледника, когда-то спускавшегося из-под вершины номер четыре. Сегодня это короткий, незначительный язык льда под восточными склонами горы. Но в период большего оледенения ледник образовал морену, подпрудившую отток из Верхнего Барунского ледника, в результате чего образовалось озеро (от него сохранилась обширная ровная поверхность неподалеку от базового лагеря). Морена безымянного ледника, игравшая когда-то роль плотины и преграждавшая путь живым организмам, и до сего дня препятствует распространению мелких грызунов: под ней кончается зона обитания обычных полевок, выше начинается мир высокогорных полевок.

Как в населенных местах скопления жилищ привлекают целый ряд мелких грызунов (их называют синантропными), так и наш базовый лагерь становится местом притяжения высокогорных полевок. На свежевыпавшем снеге я вижу цепочки их следов, связывающие нагромождения камней над лагерем с продуктовым складом в одном из отсеков общественной палатки и с шерпской кухней. Тысячи ловушек, которые за несколько недель мы расставили на широком пространстве вокруг лагеря, полны добычи и красноречиво показывают, что высокогорные полевки стянулись к лагерю так же, как перемещаются осенью мыши и полевки с полей и гумна в надворные строения и погреба наших крестьянских усадеб.