Жизнь и смерть на вершинах мира - [60]

Первоначально землей шерпов была восточнотибетская провинция Кхам, называемая в письменных памятниках Салмо-Ганг. На современных картах ее можно обнаружить на севере современной китайской провинции Сычуань. Оттуда под давлением монгольских набегов на рубеже XV и XVI веков первые семьи двинулись на юго-запад, в путь длиной более 2300 километров. Первыми, кто покинул Кхам, был Цхак Пон Сангие Палдьор с женой Нгомиюл. Он и был автором «Летописи родовой кости». Время передвижения подтверждается записью, согласно которой в числе переселенцев был ученик Тертена Ратни Лингби, тибетского ученого-ламы, который жил в 1401–1477 годах. Герои этой первой фазы шерпских скитаний принадлежали к четырем родам — Миниагпов, Схакпов, Сервов и Тхимов. Переселенцы надеялись, что обретут свою новую родину в области Тинкай, у озера Тсомо-Третунг, северо-восточнее Эвереста, но оттуда также были вынуждены уйти из-за нашествия с запада. Среди завоевателей были войска султана Саид-хана из Кашгара — фанатика-мусульманина, наступавшего на Тибет в 1531–1533 годах.

Предки современных шерпов двинулись дальше, на юг от главного хребта, перейдя его по перевалу Нангпа-Ла (5716 метров), и достигли ненаселенной области Соло-Кхумбу. Различные роды, пришедшие вслед за первыми, основали свои деревни и положили начало новым поколениям. С этим и связано заселение прилегающих к хребту территорий в направлении к югу и к западу.

В настоящее время в области Соло-Кхумбу живет примерно 13 тысяч шерпов, с теми же, которые разбросаны вне пределов их собственной территории, их насчитывается около 20 тысяч. Таким образом, на тысячу непальцев приходится два шерпа. Из них лишь малая частица стали спутниками гималайских альпинистов, но именно эта малая группа прославила имя шерпов во всем мире благодаря своей стойкости, упорству, силе характера.

Все имеет свой порядок, и поэтому не всякий шерп может сразу стать партнером альпинистов высокого класса. В этой профессии существует прочно установившаяся иерархическая и служебная лестница. Молодой адепт проводит свои ученические годы в качестве помощника повара. Следующая ступень — работа вспомогательного носильщика, подносящего дрова на кухню базового лагеря и одновременно помогающего перебрасывать снаряжение в нижние штурмовые лагеря. Затем он трудится уже самостоятельно — как почтовый связной, осуществляя связь между базовым лагерем и цивилизованным миром. Справится он со всем этим — станет настоящим высокогорным носильщиком и напарником в связке с альпинистами. Наиболее способные и выносливые становятся ведущими шерпских групп. Сирдар — это практически уже заместитель начальника экспедиции, или, как его называют шерпы, бара-саиба.

У Анга Ками — высшая шерпская квалификация, к тому же он умеет готовить и стрелять из ружья. Большего я не мог бы и желать.

Наши научные базы

Речная терраса в Пхематане покрыта снежным месивом. После экспедиционного каравана здесь осталось лишь несколько разбитых ящиков, консервные банки и огромная куча пепла, которая еще долго дымилась после ухода последнего носильщика. Всем хотелось обсохнуть и согреться, и гигантский костер пылал днем и ночью. Шерпы бросали в него целые стволы — в основном рододендронов. Мы обычно выискиваем для костра сухостой или вывороченные, упавшие стволы. Шерпы же, наоборот, с удовольствием разводят огонь из свежесрубленных деревьев и при этом предпочитают рододендроны, видимо, потому, что их гладкие сероватые стволы очень хорошо рубятся тяжелыми кривыми ножами — кукри.

И еще одно напоминание о пребывании шерпов остается здесь: мост, настоящий мост из трех пихтовых стволов, соединивший оба берега реки Барун. При первом же беглом осмотре территории стало ясно, что речная терраса на нашем берегу плотно огорожена лесом с метровой толщей снега. Значительно лучше условия для работы на противоположном берегу. После полудня он весь освещается солнцем, но, к сожалению, на нем не оказалось удобного места для стоянки. В первый день мы перешли реку по снежному мосту, образованному остатками лавинного конуса. Но в последующие дни снег подтаял, и быстрое течение буквально на глазах размыло «мост». Ничего больше не оставалось, как просить старшину шерпов Анга Темба о помощи. Мы имели в виду какое-нибудь импровизированное сооружение, но шерпы за скромное вознаграждение сделали мост из трех пихтовых бревен, укрепив их на каждом берегу солидным завалом из валунов.

С уходом каравана умолк в Пхематане характерный гомон, который все прошлые недели был здесь постоянным звуковым фоном. На первой нашей базе воцаряется атмосфера исключительно научной работы. База состоит из трех палаток. В одной живем мы с Гон-юй Калводой, в другой — Анг Ками и шерпский «ассистент» геолога — Анг Намаял. Третья палатка — лабораторная. По одну сторону от нее стоят геологические ящики, по другую — мой багаж. Ящики служат одновременно лабораторными столами и стульями. Необходимо только подкладывать под себя сложенную в несколько раз подстилку — иначе за короткое время определенная часть тела сильно промерзает. Четвертое сооружение научного лагеря — кухонный шалаш из ветвей рододендрона, связанных веревками и покрытых полиэтиленовой пленкой. Вначале мы за прозрачными стенками выглядели словно в стакане. Но постепенно пленка покрылась патиной от дымящихся сырых поленьев, и образовалось уютное убежище, в котором мы с удовольствием сидим по вечерам за чашкой чая, даже когда снаружи столбик термометра опускается на пару градусов ниже нуля.