Жизнь и смерть как личный опыт. Реанимация. Исповедь человека, победившего приговор врачей - [11]
Честно говоря, вспоминая все это сейчас, понимаю и не осуждаю их. Не обижался на медиков и пребывая в абсолютно беспомощном состоянии. У меня просто не было сил для волнений и обид. Получив упомянутый «допинг» я мог кивать головой в ответ на вопросы членов комиссии. Не помню, о чем они меня спрашивали. В ту минуту я не понимал, зачем они пришли. Меня больше волновал вопрос, за что ухватиться, чтобы остановить падение по туннелю все дальше и дальше вниз.
Кстати, мои впечатления совпали с ощущениями женщины-врача, пережившей клиническую смерть. Вначале она подробно расспросила меня о том, что видел я, и только после этого подтвердила почти стопроцентное совпадение виденных нами картин. И если раньше я сомневался, являлся ли туннель предвестником смерти, то после беседы с ней мои сомнения окончательно развеялись.
Новый лечащий врач поначалу приняла меня в штыки. Она утверждала, что не любит «блатников». Видимо, сама себе казалась борцом за справедливость. Только какую справедливость она отстаивала? Возможность с целью вымогательства средств у родственников доводить людей до такого состояния, вывести из которого, как в моем случае, стало под силу лишь целой бригаде светил московской медицины. Так можно ли оправдать то, что их силы и знания отвлекаются на исправление заведомо преступных деяний?
Кроме того, предвзятое отношение доктора на первом этапе лечения – прямое нарушение Женевской декларации Всемирной медицинской ассоциации, фундаментальный принцип которой гласит: «Заботиться прежде всего о здоровье моего пациента». Но в нашей стране юридические и моральные законы применяются только тогда, когда это нужно или выгодно властям предержащим.
Моя семья отстаивала конституционное право на медицинскую помощь гражданину России. Другое дело, что добиться успеха моим родным удалось, только обращаясь в высокие инстанции. Так какое же отношение это имеет к блату, когда добиваешься положенного по закону, в то время как люди в белых халатах лишают тебя законного права, руководствуясь корыстными побуждениями?
У нас везде кивают на бедность и дефицит медоборудования, лекарств, но когда появляется «рука сверху» – находится все. В больницах давно сложился теневой рынок перераспределения, продажи, обмена лекарств, услуг, оборудования и т. п. Масштабы явления затмевают достижения известного героя Ильфа и Петрова, которому «Бог послал».
Купленный втридорога на деньги налогоплательщиков через какое-нибудь ООО аппарат, после того как на нем прилично «заработал» главный врач, не всегда попадает в кабинет поликлиники. Путь его к больному лежит через «платные услуги», через кабинет заведующего, главного специалиста, где пациенту выставят счет.
Не брезгуют даже мелочью. В одной из московских больниц по распоряжению главврача корм для его дачных волкодавов вывозили прямо с пищеблока. Это были отнюдь не отходы. «Элитные» псы в отличие от больных должны получать качественную пищу.
После приезда комиссии в больницу я на день-два привлек всеобщее внимание. Редкий служитель медицины, заходя в палату, не подходил к моей кровати. Спешу успокоить ревнителей равноправия – не один я выступал в роли больничной «суперстар». Еще больший приток любопытных вызвал поступивший несколько позднее криминальный «авторитет». С той лишь разницей, что его, в отличие от меня, положили в элитное отделение реанимации немедленно.
Врачи по зову сердца
Среди просто любопытных оказывались и подлинно сопереживающие люди, как, например, пожилой доктор, работавший в больнице консультантом. Не утративший сострадания за длительную врачебную практику, он не только заинтересовался моим случаем, но и предложил оригинальную схему лечения. Он провел у моей кровати всю ночь, вселял в меня надежду на выздоровление, не стесняясь, молился, а главное, не покинул меня даже тогда, когда предложенная им схема лечения была отвергнута.
Встреча с ним стала новой удачей в череде мрачных событий, сопровождавших послеоперационный период. Скорее всего, именно он заложил в мое подсознание установку на выздоровление.
И даже когда мозг отказывался вести борьбу, сдаваясь под напором неблагоприятных обстоятельств, где-то там, внутри, происходило что-то неведомое, не поддающееся пониманию. В этом пограничном состоянии между жизнью и смертью, когда я терял сознание, таинственное и неведомое нечто продолжало сопротивляться наступлению смерти.
Сомневаюсь, что описанный феномен понятен докторам. Иначе они не обозначили бы его в выписке из истории болезни как психоз. Интересно, как можно определить психоз у человека, который не может сказать ни слова, да к тому же руки и ноги которого крепко привязаны к кровати?
Разрезанный почти от одного уха до другого, я, естественно, не мог не реагировать на болевые ощущения от зашитой, но чудовищной раны. Видимо, подобная реакция и воспринималась как психоз, и тогда удобно было успокоительными уколами добиться, чтобы больной вообще не шевелился и не подавал признаков жизни. После этого к нему можно и не подходить.
Возможно, я слегка утрирую, но на такие мысли натолкнули наблюдения за одним из моих соседей, находившимся несколько дней без сознания после операции. Любой его стон, любое движение почему-то сильно раздражали дежурных медсестер. Да, вид у него был довольно непривлекательный, но не могло же это вызывать негативную реакцию из смены в смену. Всем хотелось как следует успокоить пациента, чтобы реже подходить к нему. Так легче, так привычнее. «Психоз» и, как следствие, лошадиная доза седативных средств. Отличный выход! Спокоен пациент, спокоен и врач. Идет лечение.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.