Жизнь и смерть Эдуарда Берзина - [53]

Прошло несколько лет, и вот в 42-м меня привезли в Магадан, чтобы дать мне свободу. И я вновь увидела и этот чемодан, и эту постель, и вышитую красными буквами на чехлах надпись: «Нушик Заварян». Запыленные, заброшенные, валялись они в дальнем углу лагерной каптерки. Когда я спросила, почему владелица этих вещей не забирает их, старожилы магаданского лагеря мне — ответили: «В каптерке находятся вещи не только Нушик Заварян, но и многих других. Там остаются лежать вещи тех, кого уже давно нет в живых».

Да, сотрудники УНКВД по Дальстрою четко выполнили указания своего Наркома Ягоды о том, чтобы со всеми троцкистами, привезенными в Колымские лагеря, провести новые карательные акции. В некоторых случаях для этого использовался формальный повод нарушения этими людьми лагерного режима, а в иных — обходились и без повода.

Карательные органы широко применяли тогда засылку в троцкистские группы, содержавшиеся в лагерях, провокаторов и негласных агентов НКВД. Уже цитированный нами Байтальский приводит в своих воспоминаниях исповедь одного из подобных провокаторов — Бориса Княжицкого. Этот человек, по образованию инженер, был убежденным сторонником взглядов Троцкого. После высылки Троцкого вел, вместе с другими, подпольную работу и был разоблачен.

Испугавшись наказания, как пишет Байтальский с его слов, «подписал Княжицкий обязательство о сотрудничестве с НКВД. Рапорты подписывал «Граф». Сдавал рапорты и получал новые задания от своей новой жены. Арестовали, чтобы внедрить в колонию троцкистов. От правился туда сам, а не этапом. Выполнял задания и местного отделения».

Байтальский приводит слова Княжицкого:

«Пришел май тридцать шестого, и всю без исключения колонию нашу забирают — и на Колыму. Накануне этапирования меня вызвали и сказали: «Идешь с ними. О тебе сообщаем Колымскому управлению».

…Ну и вот, связал я троцкистов всех приисков, всех командировок. Не пойму я, как они наивны и доверчивы! Через два третий — осведомитель, а они так слепо верили мне. Больше полугода я был связным и часто встречался с их лидером Кролем. Подумайте, Кроль! Самуил Кроль! Светлая личность! Член партии с 1913-го года! Член президиума ВЦСПС! И такая неосторожность! Через меня он поддерживал связь с разбросанными по всей трассе троцкистами!

Все записки их, конечно, в отделениях НКВД фотографировались. Записки я отдавал по назначению, а фото представлял потом в Магадан, в Управление. В одной из записок Кроля было: «Нам бы организовать крепкий кулак в две-три сотни человек для отстаивания наших интересов, и тогда нас не замучают на общих работах». Приблизительно так.

Теперь начальство решило и здесь организовать суд над троцкистами. Я твердо знаю, что местное НКВД неохотно, только по московскому приказу готовит процесс. Но у НКВД не хватает материалов. Весь актив, староста троцкистский уже сидит в «доме Васькова»[20] в Магадане. Теперь свозят второстепенных».

Громкий судебный процесс над группой троцкистов во главе с Кролем и Барановским состоялся в Магадане. Но это было уже в 1937 году.

Глава 5 Сталин перестал его любить

Сигналы опасности

Как обычно, и в 1936 году главное внимание Берзин уделял горнодобывающей промышленности Дальстроя. Ежегодно план добычи золота увеличивали, а это требовало большого роста переработки горной массы. Особенно серьезные трудности возникали на вскрыше торфов. Теперь иногда их толщина достигала двух-трех метров. За короткое колымское лето такой слой грунта не успевал оттаивать. И заключенные, работая вручную — кайлом и лопатой, очень скоро останавливались перед многолетней мерзлой породой.

Чтобы ускорить эти работы, в 1936 году на вскрыше и перевалке торфов в тресте впервые применили пять паровых экскаваторов, привезенных на Колыму. Все они были иностранного производства: «Ренсом-Репир», «Везерхютте», «Демаг». В течение года они выполнили работу нескольких тысяч заключенных — переработали почти 395 тысяч кубометров грунта, что составило 75 процентов плана вскрыши торфов.

Еще в предыдущем году золотодобытчики перешли на левобережье Колымы. И в 1936 году добыча благородного металла здесь значительно увеличилась.

Особенно успешно горняки вели добычу золота по притокам речки Таскан — автодорога позволяла везти туда все необходимые грузы. А к концу года трасса подошла к реке Берелех — это был 670-й километр от Нагаево.

На левобережье Колымы действовало Северное ГПУ, которым руководил опытный дальстроевец М. М. Кандер. Под его началом работало пять приисков, на каждом — лагерный пункт. Некоторые из них имели еще небольшие подлагпункты на горных участках того или иного прииска.

Южное горнопромышленное управление, которым командовал Ф. Д. Медведь, объединяло одиннадцать приисков и, соответственно, столько же лагпунктов. Причем, ЮГПУ давало не только золото.

Еще в 1934 году при промывке золотоносных песков примитивные промывочные устройства на прииске Таежник вместе с благородным металлом уловили несколько сот граммов минерала под названием касситерит, содержащего в большом количестве олово. Информацию об этом Берзин включил в годовой отчет Дальстроя. Поэтому постановление Совнаркома СССР в марте 1935 года обязало трест приступить к добыче оловянной руды уже в плановом порядке. Таким образом, в 1935–36 годах олово-добыча в Дальстрое наращивала объемы.