Жизнь Греции. История цивилизации - [68]

Поскольку движение жизни основывается не только на изменении, но и на наследственности, не только на экспериментирующем новаторстве, но и на скрепляющем обычае, следовало бы ожидать, что религиозные корни философии будут не только питать, но и формировать ее и что до самого конца в ней сохранится мощный теологический элемент. В истории греческой философии бок о бок бегут два потока: натуралистический и мистический. Основоположником последнего является Пифагор, и через посредничество Парменида, Гераклита, Платона и Клеанфа это течение достигает Плотина и святого Павла. Первым всемирно значимым деятелем натуралистического течения является Фалес, дело которого продолжили Анаксимандр, Ксенофан, Протагор, Гиппократ и Демокрит, а после них Эпикур и Лукреций. Время от времени некоторые великие умы — Сократ, Аристотель, Марк Аврелий — соединяли оба течения, пытаясь воздать должное неопределимой сложности жизни. Но даже в этих людях доминировала тенденция, свойственная для греческой мысли вообще, — любовь и следование разуму.

Фалес родился около 640 года, вероятно, в Милете, предположительно в финикийской семье[454], и большую часть своих знаний почерпнул в Египте и на Ближнем Востоке; он — олицетворение миграции культуры с Востока на Запад. По-видимому, он занимался делами только затем, чтобы обеспечить себя обычными жизненными благами; общеизвестен рассказ о его успешной спекуляции с маслобойными прессами[455]. Все остальное время он посвящал науке, причем с сосредоточенностью, о которой свидетельствует рассказ о его падении в колодец во время наблюдения за звездами. Держась особняком, он тем не менее интересовался делами родного города, был близко знаком с диктатором Фрасибулом и отстаивал перед федерацией ионийских государств идею совместного отпора Лидии и Персии[456].

Перенесение математики и астрономии на греческую почву традиция единодушно приписывает ему. По преданию, он вычислил высоту египетских пирамид, измерив их тень в ту часть суток, когда тень человека равна его росту. Возвратившись в Ионию, Фалес продолжил захватывающее логическое исследование геометрии как дедуктивной науки и доказал несколько теорем, позднее собранных Евклидом[457]. Если эти теоремы заложили основание греческой геометрии, то его астрономические наблюдения завоевали эту науку для западной цивилизации и освободили ее от восточных астрологических напластований. Он проделал несколько второстепенных наблюдений и изумил всю Ионию, успешно предсказав затмение солнца, состоявшееся 28 мая 584 года до н. э.[458], — возможно, опираясь на египетские записи и вавилонские расчеты. В остальном его теория универсума едва ли существенно превосходила современную ему космологию египтян и евреев. Мир, полагал он, представляет собой полусферу, покоящуюся на бесконечных водных просторах, а земля — это плоский диск, плавающий на плоской стороне этой полусферы. Вспоминается замечание Гете: пороки (или ошибки) человека принадлежат его эпохе, но добродетели (или прозрения) — ему самому.

Если некоторые греческие мифы называли отцом всего сотворенного Океана[459], то Фалес провозгласил воду первопричиной всех вещей, их изначальной формой и посмертной судьбой. Возможно, говорит Аристотель, он пришел к этому мнению, приметив, «что пища всех существ — влажная и что семена имеют влажную природу… а то, из чего рождается всякая вещь, и есть ее первоначало»[460]. А может быть, он считал, что вода является простейшей или самой фундаментальной из трех форм — газа, жидкости, твердого тела, — в которые (теоретически) могут быть преобразованы все субстанции. Значение его мысли состояло не в сведении всех вещей к воде, но в сведении всех вещей к одному; то был первый монизм на памяти человечества. Аристотель описывает взгляды Фалеса как материалистические; но Фалес добавляет, что каждая частичка мироздания одушевлена, что материя и жизнь неразделимы и едины, что в растениях и металлах так же, как в животных и людях, присутствует бессмертная «душа»; жизненная сила меняет форму, но никогда не гибнет[461]. Фалес любил говорить, что нет существенной разницы между жизнью и смертью. Когда некто попробовал его уязвить, спросив, почему же тогда он предпочитает жизнь, Фалес отвечал: «Именно потому, что между ними нет никакой разницы»[462].

В старости он с общего согласия получил звание sophos, или мудреца; и когда Греция составляла список своих Семи Мудрецов, она поместила Фалеса первым. На вопрос о том, что самое трудное, он отвечал знаменитой апофтегмой: «Познать себя». Спрошенный, что самое легкое, он отвечал: «Давать советы». Спрашивавшим, что есть Бог, Фалес ответил: «Не имеющее ни начала, ни конца». На вопрос, каким образом люди жили бы наиболее доблестно и справедливо, он сказал: «Если б сами никогда не делали того, что порицают в других»[463]. Он умер, сообщает Диоген Лаэртский[464], «присутствуя в качестве зрителя на гимнастическом состязании, утомленный зноем, жаждой и слабостью, ведь был он очень стар».

По словам Страбона[465], Фалес был первым, кто писал о фисиологии, т. е. науке о природе (